Гражданская война в США, 1861–1865 (Развитие военного искусства и военной техники)

Увы, этот новый компромисс дал еще более короткую отсрочку, чем Миссурийский. Не успели подписи под договором просохнуть, как вражда вспыхнула с новой силой. Теперь ее причиной стало включение в состав Соединенных Штатов новой территории — Канзаса. Снова начались яростные споры в Конгрессе и Сенате, а очередной компромисс, предложенный сенатором Дугласом, только подлил масла в огонь. Правда, соглашение было достигнуто согласно биллю Дугласа, Канзас поделили на две территории — собственно Канзас н Небраску, но на Севере это было воспринято как уступка Югу и вызвало бурю протестов.

Вражда и ненависть уже не могли удержаться в границах конституционного поля, и в Канзасе они вызвали вооруженные столкновения. По сути, там вспыхнула маленькая гражданская война, предшествовавшая большой кровопролитной [13] гражданской войне, которая вскоре должна была начаться.

Именно в Канзасе о себе впервые заявил Джон Браун, фанатичный аболюционист-пуританин, жаждавший только одного — освободить черных рабов и расправиться с их белыми хозяевами. В 1855 году он в сопровождении своих сыновей пересек границу территории, и вместе они до смерти искололи кинжалами и шпагами первых пятерых человек, попавшихся им по дороге.

Конфликт в Канзасе удалось погасить, но всем было ясно, что проблема пока не решена и что на страну надвигается буря. На Севере все большую силу набирал аболюционизм, что, конечно, не вызывало на Юге особого энтузиазма. В результате рабство стало еще одной причиной разногласий двух враждующих лагерей, хотя роль, которую ему обычно отводят в развязывании гражданской войны, сильно преувеличена. Конечно, и оно внесло свое лепту в нагнетание напряженности в стране, но лишь как «довесок» к двум главным экономическим причинам зарождавшегося конфликта.

На американской земле рабство появилось еще в колониальные времена, и на Юге, где климатические условия особенно благоприятствовали ведению плантационного хозяйства, а следовательно, и применению рабского труда, оно быстро и широко распространилось. Но по-настоящему рентабельным рабство стало после широкого внедрения хлопка как основной сельскохозяйственной культуры Юга, и на протяжении долгого времени экономика этого региона держалась именно на рабстве.

Однако к середине 19-го столетия рабовладение начало постепенно отмирать, и хотя этот процесс был очень медленным, тем не менее, не будь гражданской войны и реконструкции Юга, оно все равно кануло бы в лету естественным образом. Так, уже в 50-х годах практически во всех южных штатах росло количество свободных негров, разумеется, за счет сокращения количества негров-рабов. В Южной Каролине освобожденных невольников в 1860 году было 30463 человека против 27463 в 50-м. Для Вирджинии те же показатели составили соответственно 58042 против 54333. Одновременно [14] положение тех негров, которые все еще оставались в неволе, изменялось к лучшему. Правда, суровые законы, налагавшие ряд запретов на предоставление чернокожим невольникам разного рода льгот, формально еще действовали, но их белые хозяева давно перестали эти законы соблюдать. Например, вопреки законодательству негров учили читать и писать, им позволяли покидать пределы поместий и ходить туда, куда им заблагорассудится. И даже на собрания своих рабов, казалось, представлявших для белого населения наибольшую опасность, рабовладельцы смотрели сквозь пальцы.

Но сторонники отмены рабства, яростные аболюционисты, охваченные пуританским пылом, не желали замечать этих очевидных перемен. Они требовали немедленного и безоговорочного освобождения всех невольников, даже не задумываясь о том, что столь поспешное решение проблемы жестоко прежде всего по отношению к тем, кого они намерены облагодетельствовать. Предоставить свободу малоразвитому, не знающему самостоятельной жизни черному населению Юга было все равно что выгнать на улицу домашнего пса, привыкшего к ежедневной кормежке и отдыху на подстилке у камина. В том, что это действительно так, не в меру нетерпеливым сторонникам аболюционизма предстояло убедиться много позже, во времена Реконструкции, когда тысячи получивших свободу негров просто не знали, что с ней делать.