Гражданская война

Все прочие остались за бортом. И большевики-ленинцы, (пытавшиеся развернуть конспиративную работу по свержению «климовщины», но добившиеся только многочисленных мордобоев со стороны рабочих, не говоря уж про крестьян, солдат и интеллигентов), и правые эсеры с их бойкотом, и меньшевики-оборонцы (сблокировавшиеся с правым крылом Бунда, и вместе провалившиеся на выборах), и партия Кадетов (в это время самая правая в России, более консервативные партии распались после свержения монархии и пока не восстановились) в блоке с еврейскими фолькистами (над первыми тоже тяготел провал в составе Временного правительства, о котором ещё хорошо помнили, а программа вторых показалась одним евреям в Одессе слишком буржуазной, а другим слишком несионистской), и Социал-сионисты (которых другие еврейские партии дружно заклевали как «предателей еврейского народа», за вхождение в Центральную Раду и их правительство), уцелевшие анархисты, и наконец эсеры-максималисты. Эти тоже обвинили Климова в предательстве, но не союзников а «революции, социализма и трудящихся», и стремлении «вернуть Старый Режим с палочной дисциплиной», призвав рабочих и крестьян к «борьбе против климовской тирании», без особого успеха, судя по итогам выборов — впрочем, полковник и не надеялся на сотрудничество с этими отмороженными революционерами, недалеко ушедшими от анархистов, достаточно вспомнить принятый максималистским Советом Самары декрет об обобществление женщин. Не случайно даже большевики тот Совет расстреляли, точнее скоро расстреляют, что впрочем не помешало либерастам всего мира и всех будущих времён вешать этот декрет на СССР и коммунистов. Что до окраинских партий, как окраинские эсеры, окраинские Социал-демократы (Петлюровцы), Спилка, Социал-федералисты и прочие, все они были запрещены в ОЧСР по настоянию Климова и Муравьёва, как «предатели России и трудового народа».

Теперь, устроив более менее дела в Одессе, а также получив государственный статус, можно было взяться за другие регионы, и прежде всего за Крым, на пути к которому находились главная русская верфь на Чёрном море — Николаев, и официальная столица губернии между Днестром и Днепром до недавнего времени — Херсон.

В голове Михаила меж тем зудела какая-то назойливая мысль. Он что-то упускал из виду.

«Брестский мир! — осенило его наконец прямо посреди ночи. — Его должны были подписать еще третьего марта. Неделя прошла, должна была весть о событии уже и до нас докатиться, но тишина…»

Даже специально решил поинтересоваться, подписали мир большевики с немцами или нет. Не подписали. Климову осталось только гадать почему мир не подписан, и кто саботировал решение. Могли как немцы, так и большевики, или обе стороны разом. Все-таки из-за его действий обстановка на фронтах сильно изменилась.

Климов вдруг понял, что, то полушутливое обозначение своего поста, что он дал Игнатьеву — Диктатор, мягко говоря не подходит, неоднозначное оно, но тут вспомнил, как белые предводители обозначали себя — Верховные Правители и решил опередить их в этом, благо звучит достаточно нейтрально и при этом весомо.

«Кто тут в Верховные Правители России крайний?! Нет никого? Тогда я первым буду!» — мысленно посмеялся он.

— Хотя… тоже полная ерунда. Верховный Правитель нескольких уездов — это просто глупо… и смешно, дурачком буду выглядеть. Эх… как же назваться-то, чтобы и внушительно и с претензией? Ну не модератор же в самом деле? Банить вех буду, ха-ха! Главнокомандующий — тоже не подходит… да и тоже глупо будет выглядеть, когда меня пошлют на три буквы прочие командующие… А назовусь-ка я простенько, но со вкусом — Предводитель.

— И как Предводитель Одесско-Черноморской Социалистической Республики, я объявляю войну Румынии, что незаконно аннексировала Бессарабию — часть ОЧСР! — объявил он.

И послал в помощь Котовскому две тысячи бойцов под командованием Муравьева (его же собственных людей, плюс тех, что навербовали в отряд из одесских эсеров), дополнительно придав ему два батальона штрафников.

Что до Котовского, засевшего в Кагуле, то он к этому моменту смог набрать в свою армию только около пяти тысяч человек и это можно считать очень хорошим результатом.

Вообще Михаил с некоторым удивлением обнаружил, что местные противоборствующие армии, по крайней мере на начальном этапе, оперируют весьма незначительным количеством бойцов, в пределах тысячи-трех, при этом у всех такие «громкие» названия, полки (двести-пятьсот бойцов), бригады (около тысячи бойцов, плюс-минус), дивизии и корпуса (около трех тысяч бойцов).

«Видимо, чтобы врагов пугать и для внушительности, — подумал тогда полковник, коего это ввело в заблуждение еще в прошлой жизни из-за чего он считал, что во время Гражданской войны оперировали более крупными формированиями. — А то если называть свои формирования в соответствии с реальной численностью, то тебя никто всерьез воспринимать не станет, а так может и прокатит».