Гражданская жена

Вернулся врач, ситуация немного прояснилась. Да, Ожоги III А, бок и часть спины. Волдырями. Но состояние не тяжелое, и операцию по пересадке кожи можно проводить уже хоть сегодня. В принципе, чем скорее, тем лучше. До развития воспалительных реакций в ране, тогда все пройдет менее болезненно для мальчика и рубцов не будет. Искусственная кожа...

- Кожа? - только это и услышал. - Возьмите мою!

Он же знал, слышал или видел где-то, что в экстренных случаях делают прямую пересадку. А он идеальный донор. У него и шкуры много, анализы в норме, отторжение не должно пойти.      

Врач посмотрел на него и кивнул.

***

Все и так вертелось у Веры перед глазами, а сейчас завертелось еще быстрее. Александр вместе с врачом ушли куда-то, а она осталась одна в этой кошмарной звенящей пустоте. Страшно. Очень страшно. Очень-очень.

И перед этим меркнет ВСЕ. Нет ни гордости, ни амбиций, ничего, кроме жизни и здоровья близких. Вера не знала, как высидела, выстояла, выходила все то время, пока длилась эта неизвестность. Казалось, прошли годы, пока появился врач и сообщил, что все прошло удачно. А потом добавил:

- Ваш сын в реанимации, но мужа вы можете видеть.

Хотела она его сейчас видеть? 

- Да, спасибо. Да.

- Я провожу вас.

Как шла за ним по больничным коридорам - не помнила. Просто внезапно оказались перед стеклянной дверью палаты. Врач сказал:

- Входите, только недолго, - и ушел.

Вошла. А он бледный как полотно, на койке вытянулся, но маловата ему койка. Большой же... Увидел ее весь как-то подобрался, глаза блеснули лихорадочным весельем.

- Пришла...

- Как ты? - только и смогла выдавить.

- Хорошо, - усмехнулся сипло.

- Но, как же наркоз...

- А мне под местной делали. Что со мной станется, я же здоровый как бык.

Да... Он здоровый. Как бык. Не удержалась, слезы потекли.

- Иди сюда, Вера, сядь и успокойся. И не плачь, с Вовкой все хорошо будет.

- Откуда брали? 

- С боков, там шерсти нет, - пошутил он.

Потом шумно сглотнул и сказал:

- Верка... Знаешь, это мне, наверное, сам Бог шанс дал хоть немного вину свою перед пацаном загладить.

И засмеялся. По его бледному лицу бисеринками выступила испарина, плохо ему, а туда же, хорохорится. Подошла, села рядом. Он откинулся на подушки и вдруг пробормотал вполголоса:

- Что на тебе сейчас? Чулки?

Чулки? Господи, чулки?!

глава 58

Не будь Вера такой измотанной физически и эмоционально, сгорела бы от стыда и абсурдности ситуации. Потому что именно этот момент выбрала медсестра, чтобы войти в палату. Услышала, конечно же.

Теперь идиотская шутка Верховцева станет достоянием гласности и весь медперсонал будет от смеха давиться.  Господи... О чем она только думает... 

А ему все-таки тяжело пришлось, какой бы он здоровый и сильный ни был, прикрыл глаза и вырубился. Вера смотрела на непонятно уже, своего или чужого, или все-таки своего, мужчину, узнавая и не узнавая.

Дались ему эти чулки... Придурок ненормальный.

Впрочем, она могла понять. Ему просто нужен был якорь, что-то такое держать в голове, чтобы держаться самому, не терять лицо. Он же не привык смиряться и проигрывать. Победитель по жизни.

И его слова про вину, про долг перед сыном Вера могла понять как никто другой. Просто, ей вдруг смешно стало. Больно и смешно. Он же не так быстро соображает, Верховцев-то. С его тяжелым, гордым и эгоистичным характером, куда уж там обладать высокой душевной чувствительностью. Ему обухом по голове надо было, чтобы смог понять.

А жизнь... она равняет всех, гордых и не гордых, слабых, сильных, богатых и бедных, добрых и злых. Выпрямляет все, что выпирает и оттопыривается. Сегодня эта жизнь здорово по ним проехалась, ох, как здорово. Но главное, с Божьей помощью все живы.

Какое-то еще время Вера сидела рядом со своим бывшим мужем. Мысли о вечном лезли в душу. А он похоже заснул, потому что вытянулся и затих, дыхание успокоилось и пальцы перестали комкать простыню.

Потом пошла выяснять, как там Вовка. Он был еще в реанимации, наркоз не отошел, но ей сказали, что с ним все нормально, и как придет в себя, ее на минутку к нему запустят.

Снова надо было ждать, но теперь, когда самое страшное вроде бы миновало, это не так тяжело. Можно наконец взглянуть на свой мобильный. Вера точно не помнила, когда она его выключила, вроде, в тот момент их стали забрали готовить на операцию. Время тогда превратилось для нее в некую недвижимо-кисельную субстанцию, и она в нем зависла.

Включила, пошли пищать входящие, Вера тупо уставилась на часы и глазам своим не поверила. Оказывается, наступил вечер уже следующего дня, больше суток прошло, а она и не заметила. Только сейчас поняла, что устала как собака, а сна ни в одном глазу.

Опомнилась, позвонила матери, они ж там с дедом волнуются. Вчера Вера категорически запретила ей приезжать, сейчас, когда все позади, уже можно. Но вечер субботы, лучше уж завтра с утра. Бабка плакала. От облегчения, от всего.

Позвонила Маринке, у нее из всех троих нервы самые крепкие. Ну та и вопила, у Веры с устатку чуть барабанные перепонки не лопнули! Вроде даже Костик подрывался, в трубке слышался его голос.

Потом позвонила Панкратову.