Гражданские войны

17. Цезарь, совершив много славных подвигов, о чем мною рассказано в истории галлов,[181] пришел с большими богатствами в смежную с Италией Галлию, расположенную по реке Эридану[182] (56 до н. э.). Он намеревался на короткое время дать войску отдых от непрерывных войн. Отсюда Цезарь посылал в Рим много денег различным лицам. В Галлию к нему приезжали поочередно магистраты и просто знатные лица, отправлявшиеся для управления в провинции или в походы, так что иногда вокруг него бывало до 120 фасций[183] и больше 200 сенаторов. Одни приезжали, чтобы поблагодарить за прошлое, другие — чтобы получить деньги, третьи — чтобы устроить что-нибудь для себя в таком же роде. Поэтому Цезарь мог уже все делать, опираясь на большую армию, могущество денег и благодаря любезному вниманию ко всем. Также прибыли к нему и его сотоварищи по власти, Помпей и Красс. Посоветовавшись друг с другом, они решили, чтобы Помпей и Красс снова были избраны консулами, а Цезарю было продлено командование на второе пятилетие.

Так разошлись триумвиры. Противником Помпея по избранию в консулы выступил Домиций Аэнобарб. В назначенный для голосования день оба они еще с ночи пришли на собрание. Между их сторонниками началась распря, перешедшая в свалку. Кто-то ударил мечом факелоносца Домиция, и тогда все разбежались. Домиций сам с трудом спасся домой, а окровавленную одежду Помпея принесли домой другие. Такой опасности подверглись они оба.[184]

18. Итак, консулами были избраны Красс и Помпей (55 до н. э.). Цезарю же, как было условлено, продлили командование на второе пятилетие. Провинции и войска в них были распределены по жребию между Помпеем и Крассом. Помпей получил Испанию и Африку. Послав туда для управления своих друзей,[185] сам он оставался в Риме. Крассу досталась Сирия и соседние с ней области; он хотел начать войну с парфянами, войну, как он полагал, легкую, славную и выгодную. Но при его отъезде из Рима случились многие дурные предзнаменования, да и народные трибуны налагали свое veto[186] на войну с парфянами, так как те не совершили ничего несправедливого по отношению к римлянам. Трибуны призвали общественное проклятие на голову того, кто им в этом не повинуется (53 до н. э.). Но Красс не придал этому значения и погиб вместе со своим одноименным сыном и самим войском: из стотысячной римской армии бежало из Сирии неполных десять тысяч. Но о поражении Красса будет рассказано в сочинении о Парфии.[187]

Римляне же, теснимые голодом, дали Помпею неограниченные полномочия по снабжению города съестными припасами и, как раньше, при ликвидации пиратов, дали ему двадцать легатов[188] из числа сенаторов. Помпей, распределив их по провинциям, производил объезды и скоро доставил в Рим большое количество продовольствия. Благодаря этому он приобрел еще большую славу и силу.

19. В это время (54 до н. э.) умерла дочь Цезаря, беременная от Помпея. Когда расстроился этот брак, всех охватил страх. Боялись, что Цезарь и Помпей, обладавшие большими военными силами, начнут враждовать друг с другом, и это в то время, когда государство было чрезвычайно дезорганизовано и с давних пор находилось в тяжелом состоянии. Ведь магистраты назначались среди раздоров и взяточничества, при всякого рода злоупотреблениях, с помощью камней и мечей. Тогда бесстыдно царили подкуп и взятка, и сам народ приходил на выборы подкупленным. Иногда случалось, что плата за эпонимные[189] магистратуры достигала 800 талантов.[190] Случалось, что консулы теряли надежду отправиться в поход и воевать, связанные правлением триумвиров. Худшие из них вместо военных походов извлекали барыши из государственных сумм и из выборов себе преемников. Порядочные люди вследствие этого вовсе перестали занимать государственные должности, так что из-за такой анархии государство однажды в течение восьми месяцев оставалось без магистратур (53 до н. э.).

20. Помпей сознательно допускал такой беспорядок, чтобы ощущалась необходимость назначения диктатора. Среди многих шла болтовня о том, что единственным спасением от теперешних зол была бы монархическая власть; что нужно выбрать человека сильного и вместе с тем милостивого; указывали на Помпея, который имел в своем распоряжении достаточно войска, как кажется, любил народ и уважал сенат, был воздержан в жизни и благоразумен, легко доступен для просьб, — было неважно, таков ли он или только таким казался. Помпей на словах сердился по поводу всех этих предположений, на деле же тайно все делал для их осуществления и нарочно допускал беспорядок и анархию в государственном управлении.