Гражданский корпус

— Нет, — отвечаю я, подумав мгновение, — Но это ничего не значит. Камеры можно так замаскировать, что и не разглядишь, тем более в полутьме. Да еще и у дверного замка могут быть логи — когда открывался, когда закрывался, по чьей команде… Ну да чего уж теперь. Идем быстрее, нам лучше затеряться в джунглях!

Завывание двигателей садящегося корабля настигает нас через несколько минут. Что там, на охраняемой территории, мне уже не интересно. Надеюсь только, что прилетевшие эйнеры будут долго искать причину поднятой тревоги и не бросятся тут же прочесывать лес.

Юлька ведет извилистой дорогой, которую наверняка выбирает спонтанно, но я доверяю ей. Она не один год живет в джунглях Маргина, знает, как запутать след. А если бы хотела подставить — давно бы это сделала.

Местное утро, ленивое и долгое, перетекает в день тогда, когда нам уже пора думать о ночлеге. Мы ушли далеко и ни разу не донеслись до нас звуки погони. Можно уже расслабиться, сбавить темп.

— Куда хоть идем?

— Домой, куда же еще?

— К твоей хижине?

— Ага. Но сегодня уже не дойдем, надо остановиться.

Находим еще одно кривое дерево, по веткам которого можно забраться наверх, укрыться в разлапистой вершине: днем нельзя оставаться на виду. Кое-как устраиваемся среди ветвей, чтобы можно было заснуть и не свалиться вниз. Запасов еды у нас осталось немного — по куску черствого хлеба, да полфляги воды. Ничего, переживем. Отужинав, затихаем, надеясь выспаться, набраться сил.

Я размышляю о том, как не допустить в свой разум предательских снов. И прихожу к парадоксальному выводу, что лучше проникнуть в запретный мир сейчас, пока еще мой мозг бодрствует. «Вдруг это поможет? Подсознание не станет подкидывать сновидения, причина которых уже обдумана, решена. Или это я сама себя уговариваю? Прикосновение к сети эйнеров стало для меня наркотиком, желанием, от которого невозможно отказаться, и я теперь придумываю причины, которые бы оправдали опасный контакт. К черту!»

Там, где мы оставили склеп, оживление. Множество линий, расходящихся во все стороны, непрерывный обмен информацией. Начинаю замечать, что у разных источников свой почерк. Возможно, это и раньше было мне доступно, но я не обращала на такие «мелочи» внимания. Теперь же могу разобраться и в том, кто важная единица социального устройства чужих, а кто лишь маленькая шестеренка, почти не передающая информации, принимающая только приказы.

Большая часть населяющих склеп — рядовые эйнеры. Выделяются только три или четыре сознания, которые стоят на ступеньку выше в своем общественном положении. И есть еще кто-то… Нащупать его канал сложно, он то появляется, то исчезает. Я понимаю, что он вовсе не в склепе, но обладает таким мощным сигналом, что легко подключается к любой «шестеренке», отслеживает ее действия, возможно — смотрит на мир чужими глазами, выискивая что-то. Или кого-то…

* * *

Мы возвращаемся к хижине в разгар маргинского дня. Прежде чем дернуть за потайной рычаг, спустить лестницу, Юлька обходит окрестности, высматривает какие-то одной ей известные приметы, которые могут сказать — подходил ли кто к домашнему дереву в наше отсутствие или нет. Наконец она подходит к гладкому стволу, запускает руку между корней.

— Вроде бы чисто, следов нет. Только крокодил приползал.

Я с опаской начинаю оглядываться.

— Крокодил?

— Ну, это я его так называю. Вообще-то он не из этих, не из пресмыкающихся. Просто издалека похож на крокодила. А по характеру милейшее создание, вроде собачки. Привыкли, заразы, что у меня тут едой пахнет время от времени, вот и приползают. Ну все, готово. Карабкайся!

Мы ползем наверх: я снова первая, она следом. Вот и нижние ветки, за которыми начинается зеленое буйство, скрытое от остального мира, приподнятое над ползающими и бегающими животными, наполненное пением птиц. Среди заливистых трелей я вдруг слышу посторонний звук, то прерывающийся, то появляющийся снова. Он напоминает рычание зверя.

Показываю Юльке, что наверху кто-то есть, достаю пистолет. Вот и площадка, от которой к хижине идет подвесной мостик. Девчонка тоже забирается, смотрит на меня с тревогой. «Кто там?» — спрашиваю я у нее одними губами. Юлька разводит руками и это пугает меня еще сильнее. Если уж обитательница джунглей не знает, кому может принадлежать рычание…

Выставив перед собой оружие, я медленно приближаюсь к плетеному домику. Остается три шага, два… Опускаю руки, прижимаюсь к косяку у входа, облегченно вздохнув.

— Черт, Мишка, я не знала, что ты так храпишь!

Шахтер, распластавшийся прямо на полу, начинает ворочаться, открывает глаза. Увидев меня вскакивает.

— Хэлг, они вернулись!

Почти сразу из соседней комнатушки выходит, протирая глаза, мой пилот. Смотрит на меня с улыбкой, не решаясь на большее, пока я сама не бросаюсь к нему в объятия.

— Едва ноги унесли, — рассказывает Миша, ковыряя копченую рыбину, которую Юлька достала из домашних запасов, — Один уж было догнал нас, но я его приложил о дерево.

Шахтер усмехается, вытирая рукавом губы.