Гражданско-правовая защита публичных интересов

Одновременно и в России и в других государствах сохраняют свое значение ограничения, налагаемые на отдельных субъектов в публичных интересах. Данные интересы в определенных случаях требуют установления специальной правоспособности, которая сама по себе иллюстрирует противоположный полюс рассматриваемой дихотомии. Например, в Российской Федерации ограничение видов деятельности, которыми может заниматься кредитная организация, запрет осуществления ею производственной, торговой и страховой деятельности[333] преследуют цель обеспечения устойчивости финансовой системы. По замечанию Н.Ю. Ерпылевой, «в целях защиты финансовой системы государства от возможных кризисов, истоки которых заложены в самой природе банковского бизнеса, именно государство принимает меры в виде жесткого банковского регулирования и тем самым объективно способствует повышению роли, а иногда и выдвижению на первый план организационных элементов банковских правоотношений»[334]. Аналогичные ограничения известны и зарубежному законодательству[335]. Как отмечается в иностранной научной литературе, исторически банки являлись объектом особого публичного контроля, а их деятельность подвергалась специальным публичным ограничениям потому, что они имели доступ к государственным финансам[336]. Социальная и экономическая безопасность гарантируется закреплением специальной правоспособности страховых организаций[337]. Особые ограничения, налагаемые на данные юридические лица, объясняются в зарубежной литературе в том числе историческим опытом, когда оппортунистическое поведение отдельных страховых компаний оказывало деструктивное влияние на общественное доверие, что в долгосрочной перспективе приводило к умалению интересов всех страховых компаний[338] и в конечном счете экономическихинтересов государства[339].

Названные ограничения правоспособности, как и предоставляемая субъектам в этой сфере мера свободы, ярко иллюстрируют два полюса воздействия гражданского права на поведение своих субъектов, общим последствием которого в глобальном смысле оказывается обеспечение наиболее важных публичных интересов.

Во-вторых, содействует реализации публичного интереса и способность гражданского права обеспечивать согласование противоположных частных интересов участников оборота. Большое влияние на то, что в XIX в. цивилистика обратила на данный аспект проблематики свое особое внимание, оказали теоретические исследования О. Конта[340] и Э. Дюркгейма[341] о социальной солидарности, обусловленные сложившейся политической, экономической и социальной ситуацией в этот период времени, когда индивидуализм приобрел свои крайние, уже опасные для общества формы. По мнению О. Конта, социальное чувство становится в новых условиях «первым необходимым основанием всякой здоровой морали»[342]. Человек своим развитием обязан обществу, а потому новая философия должна стремиться к развитию в людях чувства тесной социальной солидарности, к обнаружению связи «каждого со всеми», когда удовлетворение общего блага будет рассматриваться как «способ наиболее пригодный и обычный для обеспечения частного благополучия»[343].

Идея О. Конта о солидарности была воспринята в юриспруденции немецким юристом Отто Гирке, исследования которого, как и работы Леона Дюги, составили основу социальной теории права[344]. Сущность данной теории заключается в признании сотрудничества между людьми в качестве основного факта социальной жизни[345]. Идея сотрудничества была близка и Р. Иерингу, который много писал о солидарности частноправовых взаимозависимых интересов[346]. Находила она отклик и у русских ученых. В частности, Ю.С. Гамбаров требованием социальной солидарности объяснял право государства устанавливать пределы субъективных прав и границы их осуществления[347].