Никогда в отечественной доктрине не оспаривался тот факт, что одним из признаков дарения выступает увеличение имущества в хозяйственной сфере одаряемого за счет одновременного уменьшения имущества в хозяйственной сфере дарителя. Проще говоря, дарение всегда предполагает имущественное основательное обогащение одного лица (одаряемого) за счет другого (дарителя). Таким обогащением может выступать лишь имущество. Но при прощении долга этого не происходит лишь по той причине, что соглашение о прощении долга не является ни примером обязательственного договора, ни примером договора распорядительного. Такое соглашение порождает имущественные последствия, но совсем в иной плоскости, поскольку по своей природе относится к группе договоров, построенных по общей модели организационного договора, который имеет исключительную направленность на оптимизацию существующих имущественных правоотношений. Так, при прощении долга по деликатному обязательству кредитор (потерпевший) отказывается от своих притязаний по возмещению причиненного ему или его имуществу вреда, тем самым прекращая данное деликатное обязательство. При прощении долга по кондикционному обязательству кредитор (потерпевший) подводит под неосновательное обогащение правовое основание, тем самым прекращая данное обязательство. При этом неосновательно приобретенное имущество становится даром, а значит, качество дарения придается ни самому акту прощения долга, а тому действию, которое привело к неосновательному обогащению; неосновательно сбереженное имущество в форме пользования чужим имуществом без намерения его приобрести приобретает качество ссуды, а неосновательное сбережение в форме пользования чужими услугами приобретает качество безвозмездного оказания услуг.