Гражданство магической реальности (СИ)

Все страньше и страньше, пробормотал я, выбирая футболки на лето. А затем обнаружил, что ультрафиолетовых цветов несколько. И желто-муаровый снова вернул столь подходящее имя.

Соседним ультрафиолетовым цветом стал муаренго. На оригинальный оттенок маренго он был похож лишь в том же степени, что и желто-муаровый на желтизну, но раз никто кроме меня таким зрением не обладает — можно было пофантазировать.

Только всех моих чуть приподнятых настроений хватило ровно до того момента, когда мы поднялись к ресторанному дворику. Потому что на полу перед ним я обнаружил надпись: “Обналичивание монет”, сделанную никому не видимым муаренго с желто-муаровой каймой.

Надпись елозила по полу, направляемая каким-то скрытым излучателем, возможно даже магической природы.

Я тут же вспомнил, что радоваться, собственно говоря, нечему. Это у сотен и тысяч других практиков полноценная магия со всеми удобствами. Тогда как у меня нестандартный резервуар, который еще заполнять надо, проблемы с начисто выпавшей из реальности девушкой (которая тоже не моя!), а вдобавок артефактный болт в джинсах вытворяет со мною и моим окружением невесть что.

Ультрафиолетовое зрение, как подозреваю, только цветочки, легкий побочный эффект.

Нужно связываться с Росси, решил я. Единственный мой очевидный контакт с миром потустороннего, не считая Медеи, предпочитающей держать нейтралитет по любому поводу, Крокодилыча и слухов про Варлока, у которого некогда начинала Леоника.

Мне нужны дополнительные связи в среде практикующих. Двадцать процентов связей с миром магии меньше суток назад растаяли в воздухе. Случись что с Росомахой, станет совсем неуютно.

Почему я подумал о связях именно сейчас? Потому, что там, где размещают невидимые надписи, должны появляться те, кто их читает. Если проследить за поведением посетителей торгового центра, можно будет выявить необходимые аномалии. Ну и сунуться туда, где занимаются обналичкой монет.

План был не слишком хорош. Он требовал слишком большого количества времени. У меня его столько не было.

Помог случай. Перед тем как приступить к еде, я зашел в мужской туалет, вымыть руки. Ну и заодно осмотреться, поскольку надпись болталась неподалеку от закутка с туалетами.

— Беззаботная нынче молодежь, — выдохнул за моей спиной кто-то, когда я пустил воду в умывальнике. — Накинут на себя протокол и гуляют по жадной зоне. В мои века хоть боевую обойму с собой брали на случай прорыва. А теперь под печатью так уныло, что появляется риск умереть естественной смертью.

Судя по отражениям в зеркале, позади меня никого не было. Две кабинки с унитазами, обе двери распахнуты. Только я уже ученый и не доверяю зеркалам.

Понимая, что любая фраза с моей стороны может выдать неопытность практикующего, я лишь вежливо склонил голову. Контекст фразы предполагал значимый возраст говорившего, а старость любит тех, кто умеет слушать.

Мои действия неведомый собеседник встретил одобрительным смешком.

— А вот умного молодого человека встретить в это смутное время — хорошая примета! Когда-то меня знали под именем Сверчок. Я даже не жду, что кто-то вспомнит. Кто помнил, тот в этой глуши не появляется.

А вот тут вежливость потребовала от меня ответной реплики. Предположив, что этикет должен иметь какие-то корни в мире практиков, я остановился на довольно емкой формулировке.

— Имярек, к вашим услугам…

По зеркалу пошла рябь, как будто стекло со слоем амальгамы на несколько мгновений превратилось в крошечное подобие моря, только вертикально ориентированного.

— Старая школа! Но вы, молодой человек, сюда же явно не за монетами пришли… неужели родители не позаботились о том, чтобы обеспечить вас местными деньгами? Или механические побрякушки аборигенов снова в моде ваших кругов? Я могу сконвертировать излишки по курсу пятьсот евро за монету. Нелегально, разумеется, но старой гвардии надо и под печатью на что-то жить…

Сверчок явно пытался получить ману заведомо дешевле обычного. Об этом говорили и его манеры, и скрытность. Даже предупреждение о нелегальности предлагаемой операции служило скорее чем-то вроде извинения. Старая школа… мало ли чьим сыном или внуком я окажусь. Подпольному обменщику явно не хотелось портить отношения с могущественными практиками. Только вот он ошибся из-за артефактного болта и его эманаций.

— Потом, сударь. Чуть позже я обязательно прибегну к вашим услугам. А сейчас меня интересует иное.

Вот честно, сам не знаю, что дернуло меня повернуть беседу в эту сторону. Возможно, болт, помимо всего прочего, как-то влиял и на мои мозги.

— Иное не здесь, — печально вздохнул Сверчок. — Возьмите эту карту. Она бесполезна под местной печатью, но, когда окажетесь за пределами ограничения, назовите мое имя трижды подряд. Пятипроцентная скидка и абсолютная конфиденциальность. И… спасибо за то, что еще помните, Имярек. Я запомнил ваше имя.