Гребень Маты Хари

Ух как она на меня зыркнула! Еще бы, ей в лицо ткнули собственной ошибкой, ее переиграли. И кто? Доверчивая дурочка, лохушка из коммуналки!

Она сжала зубы так, что на щеках некрасиво заходили желваки.

– Так, еще раз тебя спрашиваю: где Игореша?

– Понятия не имею! – ответила я. – Зачем он тебе нужен?

– Зачем? Как грубая физическая сила!

– И зачем же тебе физическая сила?

– Что, трудно догадаться? Чтобы тебя донести до машины.

– До машины? Куда это ты меня собираешься везти? – забеспокоилась я.

– Так я тебе и скажу! – Она усмехнулась. – Пусть это будет моим маленьким секретом. Но вот чтобы донести тебя до машины, мне нужен Игореша…

– Донести? Я пока еще своими ногами хожу! – Вот теперь я и правда испугалась, до того деловито звучал ее голос.

– Ага, ты меня что, за дуру держишь? Если ты своими ногами выйдешь из этой квартиры, ты и сбежать сможешь по дороге! Нет, подруга, ты сейчас выпьешь снотворное…

С этими словами она положила на стол сумку, расстегнула ее и достала маленький стеклянный пузырек.

А я, как ни странно, уставилась вовсе не на этот пузырек, а на Инкину сумку.

Сумка была довольно большая, из мягкой черной кожи и украшена узором из блестящих металлических колечек.

И одного из этих колечек не хватало – видимо, отвалилось и потерялось. Колечко маленькое, сразу и не заметишь, если внимательно сумку не рассматривать.

Но только я хорошо знала, куда оно делось.

Потому что точно такое же блестящее колечко я нашла в руке мертвой Алисы, той самой невезучей девки, что хотела срубить по-легкому деньжат, а получила только смерть и место в багажнике.

Все знают детскую игрушку калейдоскоп – картонную трубку с цветными стеклышками внутри. Повернешь эту трубку – и узор внутри удивительным образом меняется.

Вот и сейчас передо мной как будто повернули такую трубку, и все события последнего времени сложились в новый, неожиданный и пугающий узор.

– Значит, говоришь, ты крутила с Матрениным просто так, для удовольствия? – проговорила я.

– Ну да. – Инка бросила на меня быстрый, настороженный взгляд, как почуявший опасность зверь, видно, у меня тоже изменился голос. – Для удовольствия, для чего же еще? – Она вытряхнула из пузырька две белые таблетки. – Не заговаривай мне зубы! Не тяни время! У нас его совсем немного!..

– А мне так не кажется. Если бы все было так просто, тебе незачем было бы убивать Мамонова. Ты бы просто рассказала про сыщика своему влиятельному любовнику – и он бы с ним в два счета разобрался. Для него это было бы плевое дело. Но такой вариант тебя не устраивал. Тебе нельзя было привлекать внимание Матренина.

– Это еще почему?

– Чтобы он не насторожился раньше времени. Потому что у тебя с ним вовсе не амурные отношения были, а сугубо деловые. А секс – это так, для затравки.

– Что ты знаешь? – нахмурилась она.

– А ты, подруга, даже не представляешь, сколько я знаю, – прищурилась я, – ты меня недооцениваешь.

– Что ты там можешь знать… – протянула Инка, но в голосе ее слышалось беспокойство.

К этому времени я окончательно пришла в себя, боль от удара по голове притупилась, и теперь я почувствовала что-то острое под собой. Руки у меня были связаны за спиной, запястья перетянуты веревкой, но пальцы были свободны. Я пошевелила пальцами правой руки и обо что-то укололась. Прикусив губу, чтобы не вскрикнуть, я ощупала пальцем острый предмет.

Это был осколок стекла.

Я вспомнила, что за неделю до нашего окончательного разрыва с Игорешей здесь, в этой комнате, лопнула перегоревшая лампочка. Осколки стекла разлетелись по всей комнате, я их собрала и выкинула, да, видно, не все. Один осколок застрял в щели между спинкой и сиденьем компьютерного кресла.

Не помню, говорила я или нет, что Игореша весит больше девяноста килограммов, так что несчастное компьютерное кресло потихоньку под ним разваливается. Вот и попал осколок в трещину.

Я осторожно ухватила осколок двумя пальцами и попыталась перерезать веревку на запястье. Сначала попала по руке, почувствовала, как закапала теплая кровь, но ничем себя не выдала и сделала еще одну попытку.

– Говори уж все, что знаешь! – крикнула Инка, грозно нависая надо мной.

– Спокойнее, – усмехнулась я, – мне торопиться некуда.

Она посмотрела с ненавистью, из чего я поняла, что ей торопиться очень даже есть куда.

– А знаю я, что Матренин – сын очень богатого в советское время человека. Папочка заведовал городской свалкой, мне сказали, что это золотое дно.

Вы не поверите, но я испытала самое настоящее наслаждение, увидев, как вспыхнули и забегали Инкины глаза. Вот теперь она действительно испугалась.

– Папочку расстреляли, но огромных денег не нашли, они испарились, как воздух, – продолжала я, – и семья осталась в полной нищете. Но где-то деньги были, лежали и ждали своего часа. Причем, если учитывать, что покойный папаша был человек дальновидный, вряд ли он хранил нажитое в советских дензнаках. С валютой тогда было непросто, так что я думаю, что он обратил все в драгоценности.