Греческая философия

Клитомах дал подробнейшее изложение взглядов своего учителя Карнеада. Он отстаивал абсолютный характер воздержания от суждения и надежность вероятного (pithanon/πιθανόν). Академия не отвергла чувственные восприятия. Вот цитата из Цицерона: "Как считают академики, различия между вещами таковы, что одни вещи представляются вероятными, а другие невероятными. Однако этого недостаточно для того, чтобы объяснить, почему... одни вещи могут быть восприняты, а другие нет, ибо многое ложное вероятно, но ничто ложное не может быть воспринято и познано"[2]. Несмотря на важность его письменного творчества, Клитомах не сумел убедить всех академиков в том, что он воспроизвел подлинный ход мысли своего учителя.

Метродор Стратоникейский, перешедший в Академию из эпикурейской школы, в свою очередь, требовал признания, что он единственный понимает учение Карнеада. Он изложил свои расхождения с интерпретацией Клитомаха по двум основным вопросам. Если Клитомах придавал воздержанию от суждения абсолютное значение, то Метродор утверждал, что это только оружие против стоиков. С другой стороны, по словам Метродора, Карнеад, вопреки заявлениям Клитомаха, допускал, что в некоторых случаях даже мудрец дает свое согласие на мнение. Наконец, Метродор пытался разобраться в следующей проблеме. Как соотносится с личными убеждениями диалектическая игра, в которой делают вид, будто принимают положения противника, затем лишь, чтобы свести их к противоречиям или к абсурду? Метродор приписывал учению Карнеада большую самостоятельность, чем Клитомах, по отношению к направленной против доктрины стоиков диалектике: допуская, что мудрец порой ошибочно дает свое согласие, Метродор возвращался к платоновскому идеалу философа, который стремится к мудрости, но в действительности не достигает ее.

Поскольку Метродор никогда не был схолархом, его критика Клитомаха, сосредоточенная на интерпретации Карнеада, имела бы ничтожное значение, если бы Филон из Ларисы, последний официальный схоларх Академии, не занял аналогичную позицию. Филон стал преемником своего учителя Клитомаха во главе Академии около но г. до P. X. В 88 г. он вынужден был покинуть Афины из-за войны с Митридатом. Перебравшись в Рим, он стал вести занятия, которые посещал Цицерон, и опубликовал два ныне утраченных сочинения. Нет никаких оснований думать, что именно в Афинах, где он оставался после Клитомаха, Филон изменил свои взгляды. Если бы дело обстояло так, книги, написанные им по прибытии в Рим, не вызвали бы изумления ни у друзей его, ни у противников. Свидетельство Цицерона на этот счет достаточно ясно[3]. Книги, написанные Филоном, возмутили и Антиоха Аскалонского, его прежнего ученика, порвавшего с ним, и Гераклита Тирского, оставшегося верным философии Карнеада, как ее понимал Клитомах.

В области эпистемологии Филон из Ларисы продолжал спорить с учением стоиков, используя диалектические средства, изобретенные его предшественниками, как это показывает Ж. Брюнсвиг (с. 628-629).

Хотя не существует ни одного свидетельства о его возвращении к платоновскому "догматизму", Филон, кажется, дает последнему более положительную интерпретацию, чем Карнеад. Ограничив принцип сомнения критикой стоицизма, он мог без внутренних противоречий усмотреть в сочинениях Платона, кроме апорий познания, и нечто иное. Возможно, именно он возобновил тему, которая теперь обнаружилась у Цицерона: "посильное уподобление богу", о чем Платон говорит в Теэтете, 176 b и в Государстве X, 611 d-e. С другой стороны, Филон внес новый дух в отношения между риторикой и философией. В то время как Клитомах поддерживал традицию враждебности к риторике, Филон ввел курс риторики параллельно преподаванию философии - начинание, которое он мог обосновывать, обращаясь к тому пассажу из Федра, где содержится восхваление "подлинного искусства красноречия". Средний платоник по имени Лонгин, учитель Порфирия, продолжит эту традицию в III в.