Греческая философия

Андроник и его ученик Боэт писали, в частности, о Категориях, как и Александр из Эг, учитель Нерона. Все эти комментарии утрачены. Первый сохранившийся комментарий принадлежит Аспасию (первая половина II в. по P. X.). Об Аспасии известно мало. Гален около 143 г. слушал в Пергаме одного из учеников Аспасия (De cogn. anim. morb., 8, p. 32. 5-7 Marquardt). Комментарии Аспасия были известны Термину и Александру Афродисийскому; Плотин пользовался ими наряду с комментариями Александра Афродисийского, когда преподавал в Риме между 263 и 268 гг. (Порфирий. Жизнь Плотина, 14. 10-14). Только часть комментария Аспасия на Никомахову этику сохранилась в прямой передаче. Именно со времени Аспасия начинается регулярное изучение Никомаховой этики. Аристотелики отличались тогда от стоиков главным образом тем, что по отношению к аффектам рекомендовали не безразличие (араtheia/άπάθεια), а умеренность (metriopatheia/μετριοπάθεια).

Дошедшие до нас биографические сведения об Александре Афродисийском малочисленны и крайне скудны. Посвящение трактата О судьбе императорам Септимию Северу и Антонину Каракалле, из которых второй был удостоен титула Августа в январе 198 г., - единственный достоверный хронологический факт. Сочинение О судьбе написано после 198 г. и не позднее 209 г. (года провозглашения Геты Августом). Среди древних авторов мало таких, чьи сочинения были бы так же распространены, как сочинения Александра, будь то труды, дошедшие в прямой и косвенной передаче, сирийские, арабские, еврейские, латинские переводы или упоминаемые арабскими библиографами произведения, подлинность которых специалисты ставят под сомнение. На греческом языке от Александра дошли следующие комментарии: к Первой Аналитике, Топике, Метеорологике, De sensu et sensibilibus, Метафизике. Сохранились также самостоятельные сочинения: О судьбе, О смешении и росте, О физике: апории и решения, Этические проблемы, О душе (сочинение, значительная часть которого остается спорной). Прежде чем перейти к изложению учения Александра Афродисийского, напомним, что от Теофраста до Александра прошло пять веков, половина тысячелетия - почти столько же времени, сколько разделяет Николая Орема (положившего начало переводу Аристотеля на новоевропейские языки, XIV в.) и И. Беккера (последнего по счету издателя Аристотеля[1], XIX в.).

"Аристотелевскую" теорию Провидения Александр Афродисийский решил разработать, должно быть, отвечая платонику Аттику (см. главу "Платонизм", с. 673-674). В противоположность платоникам и стоикам, Александр считает, что Провидение, пребывая на небесах, простирается с небес на подлунный мир, подверженный возникновению и разрушению, но проявляет себя здесь лишь затем, чтобы сохранить непрерывное существование естественных видов, и не вмешивается, ни прямо, ни косвенно, в конкретные события. Точно так же в вопросе о судьбе Александр полагает, что происходящее с отдельными существами обусловлено их природой, если не всегда, то в большинстве случаев. Можно утверждать, что Александр полностью отвергает стоическую концепцию рока, неумолимо предопределяющего все, что есть на свете, и обеспечивающего единство мироздания посредством связи причин и следствий.

В том, что касается души, Александр отстаивал аристотелевскую позицию, видимо, в противовес воззрениям Платона и платоников, превращавших душу в некую отделимую нематериальную сущность, а с другой стороны - в противовес более материалистическим воззрениям Эпикура и эпикурейцев, по мнению которых душа есть особая материальная часть человеческого существа как единого целого. Вероятно, именно этот полемический контекст привел комментаторов к мысли, что для Александра душа - всего лишь продукт некоторой материальной организации. Однако Александр, по-видимому, утверждал лишь, что определенное телесное устройство является необходимым условием для того, чтобы душа действовала по своим собственным законам. Отстаивая эту точку зрения, Александр принял участие в не прекращавшихся среди аристотеликов спорах об отношениях души и тела. Что касается воспринимающей души, то ее всегда можно связать с каким-либо телесным органом. Но проблема усложняется, когда речь идет об уме, так как он есть одновременно и "все производящий", и "становящийся всем" (De anima III, 5); в отличие от второго вида ума, первый представляется вечным.