Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной

Но одноплеменные соседние области не теряли созна­ния своего единства. Это сознание выражалось в общем по­читании священных мест, куда сходились для празднеств или для совещания о делах, касавшихся культа, иногда, впрочем, в том и другом принимали участие и иноплемен­ные общины. Но если эти союзы и носили по существу ис­ключительно сакральный характер и ни в чем не ограничи­вали самостоятельности участвовавших в них государств, то они все-таки сильно содействовали укреплению в последних чувства единства. Это вело, в свою очередь, к образованию общих племенных имен; так, например, беотийцами называ­лись все те, которые собирались в священной роще Посей­дона у Онхеста на берегу Копаидского озера. Наконец, от этих племенных имен произошла большая часть названий местностей; это прилагательные в женском роде, как Беотия, Фессалия, Аркадия (причем подразумевается и или хора), т.е.: „беотийская, фессалийская, аркадская страна" Племен­ное имя не образовалось только в тех странах, где централь­ная равнина получила перевес над остальными областями, например, в Элиде, Мессении, Лаконии, Арголиде; здесь на­звание самой могущественной области служило и для обо­значения всей страны.

Но до IX века областные государства Греции не соеди­нялись в прочные политические союзы. Древнейший эпос и вообще героические сказания еще всецело проникнуты представлением о полновластной, политически изолирован­ной от соседей областной общине с укрепленным центром — резиденцией царя, полисом. То же самое доказывают и уцелевшие памятники. Даже на Аргосской равнине, которая по своим природным свойствам представляет резко ограни­ченное целое, мы находим рядом две столицы — Микены и Тиринф; и едва ли можно сомневаться, что Мидея, Навплия и Аргос также уже в глубокой древности были средоточиями самостоятельных государств. Агамемнон является в „Илиа­де" вождем греческого войска под Троей, но отнюдь еще не сюзереном остальных греческих царей; только тогда, когда поход против Трои стал представляться поэтам националь­ным предприятием, они сочли нужным снабдить Агамемно­на властью, соответствующей его положению. Впрочем, весьма возможно, что до возвышения Аргоса Микенам дей­ствительно принадлежала гегемония над соседними города­ми, судя по тому, что храм Геры близ Микен оставался глав­ным святилищем всей страны даже во время владычества Аргоса. Но если когда-нибудь и существовала такая Микен­ская держава, то она могла представлять собою только плохо сплоченный агрегат немногих областных государств[57]

Сильное расчленение берегов и многочисленность ост­ровов, разбросанных по морю вблизи материка, должны бы­ли очень рано заставить обитателей греческого полуострова обратиться к морю. Правда, путешествия на запад, через от­крытое Ионическое море, были пока невозможны; это море сделалось доступным лишь спустя несколько столетий. Но на востоке острова тянутся непрерывной цепью вплоть до берегов Малой Азии, и мореплаватель никогда не теряет из глаз твердой земли, а с вершины Охи на Эвбее открывается свободный вид через всю поверхность Эгейского моря до Пелиннея на Хиосе. Таким образом, уже географические ус­ловия указывали здесь путь грекам, один за другим были заняты острова Эгейского моря до самых берегов Азии. Это не было переселением народов в собственном смысле слова; ни одно греческое племя не покинуло своих старых мест: уходило лишь молодое мужское поколение, которое не мог­ло получить наделов на тесной родине или жаждало добычи и приключений[58] Как совершались эти завоевания, — мы видим из описаний „Илиады", хотя они и относятся к гораз­до более позднему времени. Греки причаливают, разбивают лагерь на берегу и отсюда опустошают окрестную мест­ность. Небольшие поселения они берут штурмом, но для правильной осады сколько-нибудь хорошо укрепленного города им еще недостает военных знаний. В таких случаях война могла длиться годами, пока какой-нибудь случай бро­сал город в руки осаждающих, либо недостаток в припасах принуждал защитников покинуть родину или сдаться. Если штурм удавался, то все способные носить оружие умерщв­лялись, женщины и дети обращались в рабов или, вернее, — так как греческие поселенцы обыкновенно не приводили с собой женщин, — жены побежденных становились женами победителей. Часто бывало, конечно, и так, что продолжи­тельная осада утомляла самих осаждающих, и они уходили, не взяв города, как едва не случилось с ахейцами под Троей; тогда греки выжидали удобного времени и снова повторяли нападение, пока не достигали своей цели.