Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной

Приблизительно в одно время с милетцами стали се­литься на берегах Пропонтиды и мегарийцы. Около 675 г. они основали у входа во фракийский Босфор Калхедон, а спустя 17 лет на противоположном европейском берегу — Византию. Мегарскими колониями были также и Селимбрия, расположенная западнее Византии, по соседству с ней, и Астак на крайней восточной оконечности Пропонтиды, недалеко от того места, где позднее была построена Никомедия. Но на берега самого Понта мегарийцы проникли только в сравнительно позднее время. Первой их колонией здесь была Гераклея, основанная ими совместно с беотийскими колонистами около 550 г. в стране мариандинов, при­близительно в 200 км от Босфора. Отсюда были основаны Месембрия и Каллатис на восточном берегу Фракии и затем на южном конце Таврического полуострова Херсонес, вбли­зи теперешнего Севастополя.

Но все эти греческие города на берегу Черного моря, за немногими исключениями, оставались совершенно изолиро­ванными среди коренного варварского населения. Настоя­щая эллинизация страны, какой подверглись Сицилия и Нижняя Италия, здесь никогда не удалась. В значительной степени это объясняется характером берегов Черного моря, которые, исключая Крым, совершенно не расчленены, так что владения греческих поселений, лишенные всякой естест­венной защиты, были открыты для нападений племен, жив­ших в глубине страны. К этому обстоятельству присоединя­ется суровый зимний климат областей, лежащих к северу от Понта. Там, где виноград и масличное дерево не могут расти или растут только в защищенных местах — там грек чувст­вовал себя нехорошо, и только горькая нужда или надежда на богатую торговую прибыль могла заставить его проме­нять свою знойную родину на такую страну. Вот почему греческие города на берегу Черного моря никогда не достиг­ли значительного народонаселения; между ними нет ни од­ного, который мог бы сравниться с Сибарисом, Тарентом, Акрагантом, не говоря уже о Сиракузах. Осужденные на по­стоянную упорную борьбу за существование, греки здесь не имели досуга предаваться высшим интересам; замечательно, как бедны были понтийские колонии умственными силами. Их роль в истории ограничилась главным образом тем, что они снабжали метрополию хлебом, соленой рыбой и други­ми подобными сырыми продуктами. Только раз, когда ос­тальная нация уже подпала под чужеземное владычество, они решающим образом вмешались в крупную политику. Они были последними борцами за свободу Греции; но и в этой борьбе ими руководил эллинизированный варвар.

Если на италийско-сицилийских и черноморских побе­режьях эллины могли почти беспрепятственно распростра­няться, то в юго-восточной части Средиземного моря древ­ние культурные государства с их густым народонаселением оказали непреодолимое сопротивление греческой колониза­ции. В Сирии греки вообще и не пытались селиться, даже с Кипра им не удалось совершенно вытеснить финикийцев. А когда ассирийский царь Саргон II в конце VIII века покорил Сирию, кипрские греки сочли нужным, по крайней мере но­минально, признать его верховное владычество, и эту зави­симость они сохраняли также при его преемниках вплоть до Ашшурбанипала. Впоследствии, после падения Ассирийско­го царства, остров подпал под египетскую власть. Сын Саргона Синаххериб (704—681 гг.) дал отпор грекам, когда они попытались занять Киликийскую равнину; да и сами воинст­венные племена суровой Киликии и Ликии не подпускали греков к берегам, или по крайней мере препятствовали их дальнейшему распространению. Фаселис, основанный около 700 г. родосцами на западном берегу Памфилийского залива, был последней греческой колонией на юге Малой Азии.

Богатая долина Нила уже рано стала привлекать к себе греческих пиратов, тем более что политическое раздробле­ние страны в VIII и первой половине VII в. уничтожало вся­кую возможность энергичной защиты против них. Выдаю­щиеся воинские способности этих пиратов побудили, нако­нец, саисского царя Псамметиха I принять их на службу в качестве наемников; с их помощью он победил своих сопра­вителей и освободил Египет от ассирийского владычества (приблизительно 660—645 гг.). С тех пор греки сделались ядром египетского войска, и если Нильская долина была те­перь закрыта для пиратства греков, зато она открылась для греческой торговли. Милетцы основали колонию у Больбитийского устья Нила, ниже Саиса; несколько позже в Навкратисе, недалеко от Канобийского устья, возник целый ряд греческих факторий, которым царь Амасис предоставил корпоративные права. Этот город вскоре стал главным тор­говым пунктом Египта и в VI веке занимал, в малых разме­рах, то же самое положение, как позднее Александрия. С течением времени греки, несомненно, сделались бы госпо­дами этой страны; но персидское завоевание отсрочило этот успех на целое столетие и на время положило предел даль­нейшему распространению греческого влияния.