Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

Ификрат одним своим появлением восстановил перевес Афин на Ионическом море. Он подчинил те города Кефаллении, которые держали еще сторону неприятеля, и взял в плен у Керкиры эскадру из 10 триер, посланную Дионисием на помощь спартанцам (см. выше, с. 123); затем, увеличив свой флот керкирскими кораблями до девяноста триер, он возвратился в Кефаллению. Здесь флот остался, готовый на­пасть на Пелопоннес, если бы Спарта стала настаивать на продолжении войны.

Тем временем фиванцы беспрепятственно распростра­няли свое владычество в Беотии, так как спартанские гарни­зоны были, ввиду заключения мира, отозваны, и демократы всюду агитировали в пользу присоединения к Фивам. Платея была разрушена, Феспии покорены; только Орхомен сохра­нял еще свою независимость. Беотийский союз, существо­вавший до Анталкидова мира, был теперь восстановлен, в общем на прежних началах, только с более строгой центра­лизацией и на демократической основе. Мало того, фиванцы чувствовали себя даже достаточно сильными, чтобы перейти к наступательным действиям против Фокиды. Теперь, нако­нец, спартанцы решились снова отправить в поход царя Клеомброта во главе двух третей спартанского ополчения и не­скольких союзных полков, всего около 10 тыс. гоплитов. Появление этой армии в Фокиде заставило фиванцев вер­нуться в Беотию, где они в ожидании неприятеля заняли крепкую позицию на границе страны.

Спартанцы еще раньше послали Анталкида к сузскому двору с просьбой о посредничестве для прекращения войны. Действительно, весною 372 г. прибыло в Грецию персидское посольство. По его настоянию в следующем году собрался в Спарте конгресс из делегатов всех воюющих держав; маке­донский царь Аминта III и Дионисий Сиракузский также прислали своих представителей. Соглашение между Афина­ми и Спартой не представляло трудностей; обе державы лишь поневоле снова взялись за оружие, и Афины требовали теперь только того, что им было предоставлено уже послед­ним договором. Спарта не могла отказать им в этом, тем бо­лее что Афины сохранили свои владения в целости и их флот безусловно господствовал на море. Таким образом, мир заключен был в общем на тех же условиях, как и три года назад; только пункт, касавшийся автономии, был еще силь­нее подчеркнут и прямо сказано, что ни один город не может быть принужден против своего желания поставлять контин­гент в армию руководящего государства. Категорически признаны были старые права Афин на Амфиполь и фракий­ский Херсонес, никто не протестовал против существования, основанного на автономии участников Аттического морско­го союза, что было равносильно безмолвному признанию его; Спарте позволено было подтвердить мир клятвою как от своего имени, так и от имени ее союзников, чем признана была ее гегемония в Пелопоннесе. На этих условиях 14 скирофориона, в середине лета 371 г., представители всех уча­ствовавших в конгрессе держав клятвенно подтвердили мир.

Но уже на следующий день возникли разногласия по поводу толкования мирного договора. Дело в том, что Фивы формально все еще состояли членом Афинского морского союза, хотя они уже несколько лет не делали взносов на со­держание союзного флота; поэтому в акте о мире „фиванцы" были названы в числе афинских союзников, совершенно так же, как и в мирном договоре, заключенном три года назад. Между тем с тех пор Фивы подчинили себе почти всю Бео­тию, и их послы подписали мирную грамоту в предположе­нии, что Фиванское государство признается в его настоящем объеме. Агесилай же понимал дело совершенно иначе; он толковал договор буквально и утверждал, что пункт, касаю­щийся автономии, распространяется также и на подвластные Фивам беотийские города. Против такого толкования фор­мально ничего нельзя было возразить; поэтому беотарх Эпаминонд, стоявший во главе фиванского посольства, потребо­вал, чтобы акт был изменен и чтобы слово „фиванцы" было заменено словом „беотийцы". Разумеется, это требование ни в ком не встретило поддержки. Афины добились всего, на что они, рассуждая здраво, могли рассчитывать; они не име­ли никакой охоты своими руками загребать жар для Фив, особенно теперь, после разрушения Платеи, которым Фивы доказали, как мало они дорожат добрым расположением Афин. Да и вообще ни одна рука не поднялась в защиту фиванских требований, которые к тому же стояли в резком противоречии с постановлениями Анталкидова мира и уже три года назад не встретили никакого сочувствия. А так как Эпаминонд настаивал на своем требовании, то фиванцы бы­ли исключены из числа держав, на которые распространялся мирный договор.