Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

Ввиду этого Эпаминонд решил создать флот. Условия, необходимые для осуществления этого плана, были, каза­лось, налицо, ибо, хотя Беотия до сих пор никогда не прини­мала видного участия в греческой морской торговле и, сле­довательно, не имела ни одного крупного портового города, но она владела обширными и очень расчлененными побе­режьями у Эврипа и у Коринфского залива, да и Эвбея нахо­дилась теперь в зависимости от Беотии. Притом, Беотия уже во время Пелопоннесской войны начала организовывать во­енный флот и после вступления Фив в Аттический морской союз снова принялась за это дело. Теперь по настоянию Эпаминонда было построено 100 триер, и он сам отправился с этим флотом в Геллеспонт (364 г.). Византия тотчас отпала от Афин и заключила союз с Фивами; Хиос и Родос, оба мо­гущественнейших члена Аттического морского союза, всту­пили в сношения с Эпаминондом, — даже остров Кеос, ле­жащий у аттического берега, счел эту минуту благоприятной для восстания против Афин. Здесь, правда, Хабрий вскоре восстановил порядок; в общем же афиняне ограничились тем, что выслали под начальством Лахеса эскадру для на­блюдения за Эпаминондом, но вступить с ним в сражение не решились. Эпаминонд также избегал нападений на собст­венно афинские земли и вскоре вернулся домой; он мог быть доволен пробным плаванием своего молодого флота. Однако тем великим надеждам, которые он связывал с созданием беотийского флота, не суждено было осуществиться, потому что вскоре наступили события, отвлекшие силы Фив совсем в другую сторону, а когда затем Эпаминонд пал при Манти­нее, с ним сошли в гроб и его грандиозные планы. Оказа­лось, что Беотия все-таки была не в силах долгое время не­сти то финансовое бремя, какое налагало на страну содержа­ние большого флота; таким образом, это первое морское предприятие Фив осталось вместе с тем и последним.

Между тем в Фессалии Александр Ферский снова уси­лил свою власть. Опираясь на сильное наемное войско, он установил в своей стране террористическое правление; так, однажды, заподозрив верность граждан Скотуссы, он велел созвать их в театр на собрание и здесь приказал своим сол­датам перерезать их. Фессалийский союз, который более не мог собственными силами защищаться против своего агрес­сивного соседа, призвал в посредники Фивы, и в середине лета 364 г. Пелопид снова двинулся на север. Александр ожидал врага на сильной позиции на высотах Киноскефал между Скотуссою и Ферами, на том самом поле битвы, где спустя два столетия погибла эллинская свобода. После жес­токой сечи войска Пелопида приступом взяли не­приятельскую позицию; но победа была куплена дорогою ценой: фиванский полководец пал в битве. В следующем году беотийцы прислали в Фессалию новое войско; Алек­сандр был вторично разбит и принужден заключить мир, по которому уступил все свои владения, кроме самих Фер и Магнесии, и обязался Беотии военной помощью. Таким об­разом, в эту минуту вся Фессалия признавала над собою вер­ховную власть Фив.

Смерть Пелопида должна была произвести в Беотии глубокое впечатление. Кажется, что в Орхомене, втором го­роде страны, начали обнаруживаться сепаратистские стрем­ления; во всяком случае фиванское правительство опасалось восстания и решило предупредить его. Прежде всего на смотре беотийской конницы были захвачены орхоменские всадники и по постановлению Фиванского народного собра­ния казнены, по обвинению в том, что они, совместно с фиванскими изгнанниками, составили заговор, направленный к ниспровержению господствующей демократии. Затем бео­тийское союзное войско двинулось против Орхомена, кото­рый, будучи предоставлен собственным силам, не мог спра­виться с могущественным врагом и вскоре должен был от­крыть ворота. Древний город минийцев был разрушен, гра­ждане его, как изменники, казнены, женщины и дети прода­ны в рабство. Крик негодования пронесся по всему грече­скому миру при известии об этих событиях; по преданию, и Эпаминонд осудил это варварство, когда по возвращении из морского похода узнал о нем. Оно не принесло пользы Фи­вам, потому что Орхомен вскоре возродился из пепла; а позднее оно было сторицей взыскано с потомков тех фиванцев, которые совершили его.