Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

В Фивах начали теперь опасаться, как бы Аркадия снова не перешла на спартанскую сторону, и решили всеми сред­ствами предупредить опасность. Удобный случай для этого представил, казалось, тот момент, когда знатнейшие люди из всех аркадских городов собрались в Тегее, чтобы клятвенно подтвердить мир с Элидою. В Тегее все еще находился беотийский гарнизон в 300 гоплитов; начальник этого отряда внезапно приказал запереть ворота и арестовать членов всех делегаций, какие были налицо. Но приказание было плохо исполнено: очень многим удалось вовремя скрыться, а когда мантинейцы энергично заявили протест, беотийский комен­дант оробел и выдал своих пленников. Аркадцы, конечно, принесли жалобу фиванскому правительству; но Эпаминонд отказался дать им удовлетворение и заявил, что сам отпра­вится в Пелопоннес, чтобы водворить там порядок. Теперь Аркадский союз распался: Мегалополь и Тегея, где еще со­храняла перевес радикальная демократия, остались верны союзу с Фивами, тогда как Мантинея и большая часть про­чих городов решили силою оружия воспрепятствовать вме­шательству фиванцев в пелопоннесские дела. С этою целью мантинейские аркадцы вступили в союз с Элидой, Ахеей и Флиунтом, и коалиция этих четырех государств в свою оче­редь заключила союз с Афинами, причем обе договариваю­щиеся стороны гарантировали друг другу целость своих вла­дений и неизменность своих конституций. Старый союз меж­ду Мантинеей и Спартой также был возобновлен, но, разуме­ется, уже на началах полного равенства, так что верховное начальство должно было принадлежать тому из обоих госу­дарств, на территории которого будет вестись война.

Таким образом, когда Эпаминонд летом 362 г., около времени жатвы, переходил Истм, ему предстояла борьба с могущественной коалицией. В то время как неприятели со­бирались у Мантинеи, он через Аргос двинулся к Тегее и по­пытался отсюда напасть на Спарту, гражданское ополчение которой под предводительством старика Агесилая в это вре­мя находилось на пути в Аркадию. Но Агесилай еще вовремя получил известие о приближении неприятеля, и нападение Эпаминонда снова, как восемь лет назад, было отражено. Вслед затем и союзники подоспели из Мантинеи на защиту Спарты, и так как Эпаминонд не хотел принять сражения в Лаконии, вдали от своего операционного базиса, то ему не оставалось другого выхода, как вернуться в Тегею. Прибыв сюда, он послал свою конницу против Мантинеи, где все население как раз в это время находилось на полях, занятое сбором хлеба и где никто не ожидал нападения. Но и на этот раз его расчет оказался неверным, потому что, когда беотийские и фессалийские всадники подступили к городу, туда только что прибыла с севера афинская конница, которая не­медленно напала на врага и задержала его до тех пор, пока мантинейцы со своими стадами успели укрыться за стенами. Вскоре пришли и афинские гоплиты под начальством Гегесилея, тогда как с другой стороны к городу подступили лаке­демоняне и их пелопоннесские союзники, так что вокруг Мантинеи собралось около 20 тыс. человек.

Если Эпаминонд не хотел уйти теперь из Пелопоннеса ни с чем, он должен был решиться на большую открытую битву. Это было ему тем легче, что количественно его войско было по меньшей мере равно неприятельскому, так как, кроме беотийцев, фессалийцев, локрийцев и эвбейцев, которые после­довали за ним через Истм, он располагал ополчениями Сикиона, Аргоса, Мессены и Южной Аркадии. Сражение про­изошло на окруженном горами плоскогорье Мантинеи, где уже однажды, полвека назад, решалась оружием участь Пело­поннеса. Как при Левктрах, Эпаминонд построил своих беотийских гоплитов на левом крыле глубокой колонной, проти­вопоставив их мантинейцам и спартанцам, занимавшим пра­вый фланг неприятельского войска, союзные же отряды по­местил в центре и на правом фланге. Неприятель и на этот раз не устоял против могучего натиска фиванцев. Лакедемоняне отступили, но лишь после упорного боя, и сам Эпаминонд, который, стоя в первом ряду, воодушевлял своих солдат, пал, раненый насмерть, в ту самую минуту, когда победа начала склоняться на сторону беотийцев. Смерть вождя смутила по­бедоносное войско; неприятель успел собраться с духом и удержал часть поля битвы, так что каждая из сторон принуж­дена была просить противника о выдаче мертвых, и обе могли воздвигнуть памятники победы. Величайшее из сражений, происшедших когда-либо между двумя греческими войсками, не привело ни к какому окончательному результату.