Греческая мифология

Как говорилось выше, Ехидна — хороший пример губительной силы красоты в архаической мифологии. Дева и змея, красота и смерть неразлучны в этом образе. Отсюда — два варианта мифа о судьбе Ехидны. По одному — ее ожидает гибель, по другому — она остается бессмертной, вечно обитая вдали от людей и от богов как напоминание о тайных и ждущих своего часа силах земли.

Эта страшная дева-змея порождает от стоглавого Тифона не менее ужасных дочерей — Лернейскую гидру, Химеру, душительницу Сфинкс, а также двух кровожадных псов — Орфа и Кербера с пятьюдесятью головами и медными глотками (там же, 306 — 326).

Гидра нашла себе пристанище в болотах Лерны. У этой драконши пять или шесть змеиных голов, хотя в более поздней традиции она миксантропична и головы у нее человеческие. Кровь ее несет в себе смертельный яд, дыхание ее глоток тоже смертельно.

Каждая голова Гидры обладает необычной силой жизни — даже если ее срубить, она вырастает вновь. Чтобы лишить это чудовище бессмертия, необходимо принять особые меры, чем и воспользуется в дальнейшем убивший ее Геракл. Только огонь, которым прижигается основание срубленной головы, может уничтожить новое ее появление.

И опять-таки, по одному из вариантов мифа, средняя голова гидры бессмертна, но и она срублена Гераклом, а затем погребена им же под огромной скалой (Аполлод. II 5, 2). По сути дела, бессмертная голова, отделенная от смертного туловища, продолжает свое существование в недрах земли как потенциальная угроза человеку.

Крылатая Химера выдыхает пламя, и, чтобы с нею расправиться, надо взнуздать коня Пегаса. Именно с его помощью, взмыв в небо, Химеру настигнет и убьет герой Беллерофонт (там же, II 3, 1).

Не менее зловредна третья сестра, Сфинкс — Душительница с туловищем льва, головой и грудью девы, крыльями хищной птицы, змеиным хвостом. Это чудовище обладало особой мудростью (там же, III 5, 8). Не сумевших разгадать загаданную ею загадку Сфинкс душила в когтистых лапах, так же как ее мать Ехидна душила путников в кольцах змеиного тела.

Мать Ехидна соблазняла красотой лика, дочь Сфинкс соблазняла хитрым вымыслом — ив том и в другом случае люди расплачивались жизнью за попытку приоткрыть покров таинственного бытия природы.

Среди детей то ли морского Форкия, то ли речного Ахелоя — сестры-Сирены (Од. XII 40 — 54, 166 — 200), две или три, тоже миксантропические существа — птицы с женскими головами, а на более древних изображениях просто птицы, круглоглазые, с огромными остановившимися зрачками, острым клювом и когтистыми лапами. В своем облике эти "прекрасно поющие девы" сохранили и хищные когти и неуклюжесть птичьего туловища в тяжелом оперении.

Придет день, когда мимо Сирен проплывет Одиссей, привязав себя к мачте и наслаждаясь их пением. Однако до этого еще далеко, время героев пока не наступило.

Как видим, магия женской красоты, магия таинственного слова и магия прельстительного пения (может быть, даже заклятия) смертельна для всякого, кто пытается к ней прикоснуться и, значит, разгадать ее скрытый смысл.

Мир архаической мифологии дышит ужасом и нагоняет страх. Дети Ночи — Керы веселятся среди битв, обагряясь кровью и нанося смертельные удары воинам.

Собакоголовые и тоже окровавленные Эринии — Алекто, Тисифона, Мегера — выходят из царства смерти, чтобы возбудить месть, безумие и злобу (Аполлод. I 1,4).

27. Гидра. Церетанская гидрия. 2-я половина VI в. до н. э. Лондон. Частн. колл

Крылатые чудовищные птицы с девичьими лицами — Гарпии (Гес. Теог. 267) налетают вихрем и уносят бесследно исчезающих людей.

Кровавая Аамия бессонно бродит по ночам, похищая и пожирая детей (Страбон I 2, 8).

В пещере таится дракон Дельфиний, полузмей-полудева, готовый прийти на помощь порождениям Земли (Аполлод. I 6, 3).

В Темпейской долине гигантский змей втайне выкармливает стоглавое чудовище Тифона на погибель миру (Гом. гимн. II 173 — 177).

Где-то у морского пролива подстерегает мореходов чудовищная двенадцатиногая Скилла с шестью собачьими головами, с шестью пастями, железными зубами в три ряда. А по другую сторону пролива страшный водоворот Харибда трижды в день поглощает и извергает черные воды, неся неминуемую гибель мореходам, так что даже сам владыка моря Посейдон не в силах спасти человека, попавшего в ловушку между Скиллой и Харибдой (Од. XII 85 — 100, 245 — 250).

В самом же сердце Греции, в Беотии, охраняет священный источник огромный дракон (Аполлод. III 4, 1). А за далекими морями, в Колхиде, неусыпным стражем золотого руна пребывает тоже пестро разрисованный дракон с горящими глазами (там же, I 9, 23). На крайнем западе, где врата смерти, стережет золотые яблоки вечной молодости змей, свернувшийся в кольцо и глубоко укрывшийся в землю (Гес. Теог. 333 — 336). И наконец, по свидетельству так называемой орфической теогонии (Аполл. Род. I 503), владыкой мира до того времени, пока им стал править титан Кронос, был обитавший на снежной горной вершине гигантский змей Офион (греч. ophis — змея).