Греческая народная религия

Еще один пример, который можно найти у Геродота, — это история Ономакрита, известного, главным образом, потому, что он, по всей видимости, способствовал распространению орфизма. Гиппарх, сын Писистрата, изгнал Ономакрита на том основании, что другой поэт, Лас из Гермионы, уличил его в подделке: в собрание пророчеств, приписываемых Мусею, Ономакрит хотел вставить свое пророчество о том, что острова вокруг Лемноса будут поглощены морем. На мой взгляд, истинной причиной изгнания Ономакрита было не только то, что он совершил подделку. Политическая подоплека [176] этого дела прояснится, если мы вспомним, что около 512 года до Р. X. Лемнос был занят Мильтиадом (разумеется, не без согласия Писистратидов), что способствовало торговому и политическому влиянию Афин в северовосточной части Эгейского моря. А об этом Писистратиды очень заботились (напомню: они захватили Сигей в устье Геллеспонта). Такого рода пророчество было неблагоприятным для их политических планов. Изгнанный Ономакрит явился ко двору персидского царя и при помощи своих пророчеств побудил его организовать поход в Грецию. Он прочитал множество оракулов, и если среди них были неблагоприятные для персов, он скрывал их, выбирая самые благоприятные пророчества.[165] Итак, мы видим, как использовались оракулы.

Собраний пророчеств было много, и авторитет их возрастал, если они были приписаны какому-либо знаменитому древнему пророку. Наиболее почитаемым из них был Бакис. Только его пророчества, да еще пророчества Пифии, Геродот приводит полностью. В одном из фрагментов он делает интересную ремарку, которая свидетельствует [177] о том, что уже пробудились критические настроения. Рассказывая о знаменитом пророчестве «ex eventu», относящемся к битве при Артемизии, Геродот замечает, что он не мог бы отрицать истинность оракулов, и, убежденный примером этих столь ясных слов Бакиса, не допустит никаких возражений по этому поводу.[166] Что касается Сивиллы, то ее родиной была не Греция, а Малая Азия. В рассматриваемый период приписываемое ей собрание пророчеств было привезено в Рим из греческой колонии Кумы. Это и были знаменитые «Сивиллины книги». Датируемое 125 годом до Р. X. Сивиллино пророчество хранится во Флегонте.[167] Безусловно, оно не является подлинным. Мы же отметим только то, что оно состоит, главным образом, из предписаний по поводу жертвоприношений и очищений, хотя есть в нем и некоторые политические аллюзии. Говоря о наиболее острой проблеме, связанной с «Сивиллиными книгами», важно иметь в виду, что это всего лишь одно из многих собраний пророчеств, которые было в обращении у греков в конце шестого века до Р. X. Конечно, такие собрания имели хождение и в греческих колониях.

По сообщениям Фукидида можно составить ясное представление о роли оракулов во время Пелопоннесской войны. Фукидид — дитя [178] просветительских тенденций своего времени и последователь софистов, а потому в пророчества он не верит. Упоминает он о них только с тем, чтобы показать, каково было их психологическое воздействие и как они влияли на умы людей. Конечно, для спартанцев был очень выгоден ответ Дельфийского оракула по поводу этой войны: он гласил, что спартанцы победят, а Аполлон Дельфийский им поможет независимо от того, призовут они его или нет. Этот ответ укрепил решимость союзников Спарты принять участие в войне. Однако в данном случае мы видим еще и пример того, как вмешательство оракула в политику повлекло за собой падение его авторитета. Когда в первые годы войны разгорелась великая чума, началось бурное обсуждение того, каковы были истинные слова древнего оракула. Понимать ли их как: «Придет дорийская война, а с нею и голод (limos)»; или же последнее слово читать как «чума» (loimos)? Пророчество Пифии запрещало селиться на южном склоне Акрополя, в Пеларгиконе. Но когда страна была опустошена и люди стекались в город, пришлось им селиться и там, но многие считали, что это нарушение священного запрета и есть причина всех бед. Фукидид же по этому поводу лишь скупо замечает, что, напротив, эти бедствия войны были причиной заселения Пеларгикона. Когда спартанцы впервые захватили Аттику и опустошали ее поля, афиняне все еще не могли решиться выйти на бой с врагом, а торговцы оракулами предлагали [179] множество пророчеств, к которым все охотно прислушивались.[168]