Греческая народная религия

Многие провидцы, торговцы пророчествами и толкователи снов, знамений и примет были шарлатанами. Однако не все они были таковы, как изображает это Аристофан и как склонны думать современные люди. Были среди них и влиятельные политики, и экзегеты — официальные толкователи божественного закона, избранные народом и Дельфийским оракулом. Наиболее значительной фигурой из них был Лампон, известный деятель конца пятого века до Р. X. Он принимал активное участие в основании афинской колонии в Фурии, а одна из сохранившихся до наших дней надписей свидетельствует о том, что он выступал с предложениями по религиозным вопросам в народном собрании.[172] Лампон был одним из официальных экзегетов. Вместе с ним упоминается и Гиерокл. Аристофан осмеивает Гиерокла, называя его продавцом пророчеств, но народ доверил Гиероклу совершать предписанные оракулом жертвоприношения за Евбею, и, по-видимому, наделил его участком земли на Евбее.[173] Затем следует назвать имя Диопифа, друга Никия; в одном месте Аристофан называет его алчным, в другом — великим человеком.[174] Был у него тезка в Спарте, и это, по-видимому, был человек [183] влиятельный, так как в ходе борьбы за трон между Агесилаем и Леотихидом он огласил пророчество Аполлона, предостерегающее спартанцев от хромого царя. Агесилай был хром. Но коварный Лисандр перехитрил спартанского Диопифа, заявив, что это пророчество относится к незаконнорожденному Леотихиду, так как по слухам, он был не сыном царя Агия, а сыном Алкивиада.[175]

По роду своих занятий прорицатели были защитниками древней религии, тогда как софисты и атеисты одолевали ее нападками. Провидец Диопиф был инициатором судебных процессов над безбожниками. По сообщению биографа Сатира, обвинителем Анаксагора был Фукидид, сын Мелесия, основной политический противник Перикла. Однако, согласно Плутарху, обвинителем был Диопиф.[176] Вероятно, они выступали заодно. Диопиф предложил народному собранию закон о судебном преследовании людей, не верящих в божественное, а также тех, кто распространяет учения о небесных светилах. Именно здесь нам и открывается суть дела — конфликт между древней религией и новой философией. Небесные тела были мифологическими божествами, практически не имевшими никакого культа. Так что вряд ли можно было счесть безбожными людей, считавших солнце раскаленной глыбой, а луну — [184] еще одним обитаемым миром. С другой стороны, такие небесные явления, как затмения, имели в качестве примет очень большое значение для провидцев. Прорицатели осознали опасность, угрожавшую их делу, в котором кое-кто уже начал сомневаться: небесные явления могли получить физическое объяснение.

Данную ситуацию наглядно поясняет история провидца Лампона, приводимая Плутархом.[177] Периклу привели барана, у которого был только один рог. По приметам древних, это было зловещее предзнаменование. Лампон же истолковал его так: в соперничестве двух главных афинских политиков — Перикла и Фукидида — победит тот, к кому был приведен этот баран. Тогда Анаксагор велел вскрыть череп барана и показал всем, что мозг этого животного имеет форму яйца и своим меньшим концом обращен к основанию этого единственного рога. Так он дал физическое объяснение этому явлению. Плутарх сообщает, что народ был восхищен мудростью Анаксагора, а чуть позже, когда Фукидид был подвергнут остракизму, — мудростью Лампона, и даже в большей степени.