Греческая религия: Архаика и классика

В основе всего лежит жертвоприношение животных. В нем познается могущество и присутствие бога как «сильнейшего». Согласно обычаю, засвидетельствованному находками в Чатал-Хююке и еще более ранними находками, в святилище складывали и хранили рога¹⁰, в особенности бычьи черепа с рогами, «букрании». Как и пятна крови на алтаре, они обозначали священное место. Славой, почти равной славе одного из чудес света ользовался сложенный из козьих рогов «роговой алтарь» Артемиды Делосской. К ритуалу жертвоприношения относятся и самые интересные, самые непосредственные доказательства маскировки человека под животное: из настоящих бычьих черепов в святилищах на Кипре изготавливали маски, надевавшиеся на голову. Представление о них дают также терракотовые статуэтки. О том, что эти маски и статуэтки представляли не самого бога в образе быка, а жреца, известно из сопутствующего мифа о керастах, «рогатых», совершавших ужасные человеческие жертвоприношения¹¹. Приносящий жертву прячется, уподобляясь таким образом жертве и одновременно создавая видимость того, что ранее убитые существа снова живы. Можно предположить, что такая же связь существует между козлиными жертвами, масками «панов» и козлиным богом Паном, тем более, что сатировская драма следует за трагедией как раз потому, что в ней участники давали оплаканному «козлиными певцами» козлу в смешном виде «воскреснуть» в человеке, скрывшем себя под его шкурой¹². «Очищающее» ношение бараньей шкуры¹³, по-видимому, тоже было связано с принесением в жертву барана. Однако в этом случае прямых доказательств нет.

Создается впечатление, что животное в греческом жертвоприношении занимает особое подчиненное положение именно по отношению к человеку. Снова и снова легенды повествуют о том, как человеческая жертва заменялась принесением в жертву животного или, напротив, жертвоприношение животного было обставлено как человеческое¹⁴, одно зеркально отражается в другом. Известное тождество зверя и человека уже было, пожалуй, установлено традицией охоты, для скотовода оно также было чем-то естественным. И у животных, и у человека есть глаза, «лицо», им равно свойственно есть, пить, дышать, двигаться и возбуждаться в момент нападения и бегства. При умерщвлении сюда добавляются теплая кровь, мясо, шкура и кости, далее splânchna, которые всегда как у животных, так и у человека носили одинаковые названия: сердце, легкие, почки, печень, желчь. Наконец, сходны форма и функция гениталий. Можно прямо говорить о том, что животное приносится в жертву «вместо» человека¹⁵. При «разделении» между богами и людьми, о котором шла речь, гибнущее животное находится натой же стороне, что и человек — на стороне смертных, ибо оно погибает. к божеству же оно относится по закону связи противоположностей: как раз тем, что жертва принимает смерть, жертва усиливает е contrario превосходящую силу совершенно иного, бессмертного, «вечно сущего» бога.

Примечания

1.1. Процесс и значение

¹ Штенгель 1910. Эйтрем 1915. ГКД 105-24. L. Ziehen РЭ XVIII 579-627 (1939). ИГР 142-51. E. Forscher, Die antiken Ansichten über das Opferwesen (Э. Фор-шер, Античные воззрения на жертвоприношение), дисс., Инсбрук 1952. Ка-забона 1966. решающее значение имеет книга Мейли (1946), затем Burkert ГРВЭ 7, 1966, 102-13, HN в особ. 8-20.

² Петуха приносили в жертву прежде всего Дионису, Коре, Гермесу, Аскле-пию, ср. F. Matz, Dionysiake Telete (Ф. Мац, Дионисийский ритуал), Abh. Mainz 1963, 15, 44-52. мало античного материала в книге I. Scheftelowitz, Das stellvertretende Huhnopfer (И. Шефтеловиц, Заместительное принесение в жертву курицы), 1914.

³ Ср., однако, Деборо (2) 254 (Мессения). ВА 1938, 534-8 (эгинский рельеф). Оксиринх. пап. 2465 фр. 2 116 (Александрия, III в.). Овидий, «Фасты» I, 451-4. — Семитский характер принесения в жертву птиц — Порфирий, «О воздержании», 1, 25. принесение гусей в жертву Изиде — Павсаний 10, 32, 16.

⁴ Принесение рыбы в жертву Гекате: Аполлодор ФГИ 244 F 109. Тунцы в жертву Посейдону: Антигон у Афинея 297е. Угри как курьезная жертва беотийцев: Агафархид у Афинея 297d. Ср. HN 227-35.

⁵ J. Köchling, De coronarum apud antiquos vi atque usu (Й. Кёхлинг, О смысле и употреблении венков у древних), 1913. L. Deubner АР 30, 1933, 70-104. K. Baus, Der Kranz in Antike und Christentum (K. Баус, Венок в античности и христианстве), 1940. Венок во время жертвоприношения как антитеза траурному ритуалу: анекдот о Ксенофонте у Плутарха, «Совет у Аполлона», 119а. Диоген Лаэрций 2, 54. Жертвоприношение без венка представляется нуждающимся в объяснении: Аполлодор 3, 210 о паросском культе харит.

⁶ ГРВЭ 7, 107,43.

⁷ См. I 4 прим. 51.

⁸ Порфирий, «О воздержании», 2, 9. HN 11, 13. Относительно жертвенной корзины РЭ Suppl?IV 870-5. J. Schelp, Das Kanoun, der griechische Opferkorb (Й. Шельп, Kanoun — греческая жертвенная корзина), 1975.

⁹ HN 12, 16.

¹⁰ Эйтрем 344-72. HN 12.

¹¹ Эсхил, «Семеро против Фив», 269. HN 12, 19.

¹² HN13, 22.

¹³ «Euthetisas» — Гесиод, «Теогония», 541. HN 13, 24.

¹⁴ Мейли 218, 256, 262.