Греческая революция и 300 спартанцев

Описывать само сражение дело не благодарное, внятных источников нет, одни переводы, да пересказы. Деструктивную ноту в хорошо сплаванную османское маневрирование внес Саид Али, который хотел атаковать авангард, а попал под залпы мощных орудий, русских линейных кораблей. Сам пиратский адмирал был ранен, а его капитан самовольно взял курс на Стамбул. За флагом Саида последовали восемь его кораблей. Попытки Хуссейна сигналами остановить беглецов и вернуть в бой просто игнорировались. Тем не менее, зять султана планировал 1 августа с оставшимися кораблями атаковать корабли Ушакова, резонно считая, что они также сильно повреждены после боя, а может, кто-то из них и отправился на дно морское. Но начавшийся шторм помешалпланам. Османская эскадра взяла курс на Стамбул.

Султан Селим III, узнав результаты сражения, пришёл в ярость, хотя ничего катастрофичного не произошло, так как у османов корабли были просто избиты и ни один не утонул. В ответ на просьбу Хуссейна ещё раз вывести корабли в море он ответил: «Мой командующий флотом и капитаны моих кораблей просто оскорбили меня. Я не ожидал от них такого поведения. Горе моему уважению, которое я к ним питал!» Видимо он просто устал уже воевать и мысленно был готов подписать мирный договор?

Но и русских кораблей были большие проблемы. Хоть корабли и несли все возможные паруса, но на рассвете, 1 августа корабли противника были видны только с салингов[94], а значит за ними сохранялось превосходство в скорости, так важное в морском бою. В данной погоне отразились все недостатки постройки судов Черноморского флота, чья древесина шла на строительство сырой, от которых османы, даже сильно избитые, всё же уходили без труда, так как их корабли строили французские корабельные инженеры. Не имея возможности догнать неприятеля, Ушаков приказал эскадре подойти к берегу и приступить к исправлению повреждений. Через двое суток, когда османские корабли втянулись в Золотой рог, он уже доносил Потемкину: «разбитые реи, стеньги, салинги заменены новыми, пробоины заделаны, и флот опять состоит в хорошем состоянии».

Но 8 августа, подойдя к Варне, Ушаков получил уведомление о заключении перемирия и 12 августа вернулся на Севастопольский рейд. Григорий Александрович Потёмкин, получив известие об этой победе, порвал уже подписанный договор и продиктовал османам новый, более выгодный для России.

После сражения у Калиакрии султан и его окружение поняли, что война проиграна. К османским представителям на мирных переговорах в Яссах срочно отправились курьеры с наказом подписывать с Россией перемирие на любых условиях, так как империя, по мнению Селима III вести войну больше не в состоянии. Османские и французские инженеры, опасаясь русских десантов на свою территорию, где их могли поддержать армяне и греки, судорожно начали укреплять подходы к Босфору и крепостям защищавших проливы. Османское морское могущество на Черном море было окончательно сломлено, но стал поддерживаться паритет сил, хотя шансы у османского флота, стоит признать, были.

Переговоры о мире велись вполне успешно, и ярый противник договора Григорий Александрович Потемкин, преставился незадолго до его подписания 16 октября 1791 года, так как будь он жив договор в том виде, что он был подписан незадолго, до Нового года 29 декабря, так как видимо всем хотелось домой, подписан бы вероятно не был.

^{Смерть Г. А. Потемкина; Россия, 1793 г. Гравёр: Скородумов Гавриил Иванович; автор рисунка: Иванов Михаил Матвеевич}

Но совершенно другого мнения о данном мирном договоре был герой Средиземноморья Ламброс Кацонис, у которого в январе 1792 года было под управлением находилось до двух десятков корсарских кораблей, да еще ему и помогали клефты, которыми командовал Андреас Андруцос[95]. Возмущённый тем, что в очередной раз, решив свои задачи, Российская империя бросила греческий народ, многие сыны которого, не щадя живота служили императрице, Кацонис решил продолжить войну сам. Таким образом Пелопоннесское восстание 1770 года и военные действия греков в Архипелаге 1789–1793 годов, лишили всех греков иллюзий, что кто-то им поможет выйти из-под власти султана, и предопределили их ориентацию на свои силы.

Клефт Андреас Андруцос, такой же уроженец средней Греции, как и Кацонис — румелиот, примкнул к нему с 800 бойцами еще в 1790 году. Вместе они организуют базу в бухте Порто Кайо пиратского полуострова Мани. Полуавтономная провинция Мани была свободна от османов и Кацонис с Андруцосомрешили вновь поднять восстание на всем Пелопоннесе и распространить его на север, в другие области Румелии. Андруцос попросил Кацониса стать крестным его сына Одиссея[96], впоследствии самого яркого и трагичного деятеля греческой войны за освобождение.