Греческий мир в доклассическую эпоху

Каллимах (ок. 310/305—240 гг. до н. э.) в своем Гимне к Аполлону рисует, как ему во время посещения Аполлонова храма является сам бог: он вечнопрекрасен и вечноюн, а с его неостриженных кудрей струится животворная роса. К западу от святилища, до сих пор in situ, сохранилось основание от прославленной статуи бога, высотой в 2,7 м; поблизости лежат обломки торса и одна из ляжек изваяния, которые грабители были вынуждены здесь бросить. Скульптурный ряд из девяти львиц (из них сохранились четыре), относившихся к столь же раннему периоду, некогда нес стражу у широкой дороги для торжественных шествий, которая вела от святилища к Священному озеру. Согласно писателям древности, некогда оно весьма украшало пейзаж острова, — сейчас же озеро осушено. В Священной гавани, располагавшейся неподалеку от святилищ, были возведены искусственные портовые сооружения — насколько известно, самые древние в греческом мире. К числу этих береговых укреплений относится мол VIII века до н. э., вдающийся на 91,5 м в море.

Хотя и сам Делос вполне мог претендовать на первенство в области мраморной скульптуры (он славился и своей бронзовой пластикой)⁶⁸, — статую Аполлона, изваянную Тектеем и Ангелионом, посвятили в храм наксосцы; упомянутые львицы тоже были сделаны из наксосского мрамора. Очевидно, Наксос в VII веке до н. э. и первой половине VI века до н. э. удерживал Делос под своей властью, расточая на этот маленький освященный остров те богатства, что Лигдамид Наксосский отобрал у собственных подданных. Но позднее делосцев затронуло влияние Писистрата Афинского, который, следуя велениям оракула, «очистил» святыню (выкопав человеческие останки и увезя их с острова)⁶⁹. Он вознамерился утвердить свое господство (вместо наксосцев) над Ионийским союзом и Кикладами.

В дальнейшем свое ревнивое покровительство над Делосом распростер и Поликрат Самосский, учредив новые празднества и посвятив соседний остров Ренею Аполлону Делосскому. Но вслед за падением Писистрата и Поликрата Делос, очевидно, вновь перешел в ведение наксосцев.

ЧАСТЬ VI. ЮГ И ВОСТОК

Глава 1. КРИТ: КНОСС, ГОРТИНА, ДРЕР

Крит, расположенный к юго-востоку от Балканской Греции и к юго-западу от Малой Азии, — крупный остров: длина его достигает 243,2 км, а ширина разнится от 12 до 56 км. Хлеба здешняя земля рождала мало, зато у критян в изобилии были вино, оливковое масло и строевой лес. И хотя этот лежащий особняком остров служил добычей ветрам и был почти лишен удобных гаваней, само географическое положение — на скрещенье путей — позволило ему стать важнейшим звеном в связях между востоком и западом.

По истечении славной минойской эпохи (бронзового века) среди греков сохранялось предание о том, что первой из всех морских держав стало царство критского властителя Мино-са — сына Зевса и Европы, который, согласно Одиссее, правил по произволению своего отца — и продолжает быть главным судией в царстве мертвых. Посейдон (или, по другой версии, Афродита) наслал на жену Миноса Пасифаю, дочь Гелиоса, противоестественную любовь к быку, которого Посейдон прислал на Крит для заклания в жертву. Легендарный искусник Дедал смастерил деревянную телку для царицы, и та, забравшись внутрь, спозналась с животным и родила от него Минотавра — полумужа-полубыка. Чтобы сокрыть чудище, Дедал построил здание с запутанными ходами — лабиринт. Минос ежегодно требовал с Афин дани — юношей и девушек, — и отдавал их на пожранье Минотавру. В конце концов чудовище убил афинский герой Тесей. Ему помогла в этом дочь Миноса Ариадна, вручив путеводную нить. Они вместе отплыли с Крита, но Тесей покинул ее на Наксосе, а там ей на помощь явился бог Дионис.

На заре железного века греческой истории, после пришествия дорийских захватчиков или переселенцев, Крит — в отличие от большинства прочих эгейских государств — продолжал процветать, наслаждаясь тихими сумерками микенской эпохи. Благодаря этому на острове сохранилось множество более ранних традиций, восходивших к бронзовому веку¹. Согласно Илиаде, на Крите было сто городов. С другой стороны, в Одиссее говорится о девяноста городах — а также о четырех других племенах, помимо дорян населявших остров, и о не менее сложном (но, вероятно, не вполне отвечавшем племенному делению) смешении языков², — хотя получившийся сплав представлялся позднейшим греческим авторам достаточно однородным, чтобы можно было писать о неких общих «критских» обычаях и делах.