Греческий мир в доклассическую эпоху

Скитаясь по земле в поисках дочери, Деметра достигла Элевсина. Дочери местного царя Келея увидели, как она сидит возле колодца, и привели ее в царский дом. Там она принялась нянчить царского сына, и произошло много чудес. Богиня открылась элевсинцам и поселилась в храме, построенном для нее. Там она жила до тех пор, пока Зевс не решил, что Персефона будет проводить треть года под землей, возвращаясь на остальное время в мир живых. Тогда Деметра вернула земле плодородие и сама засеяла пашни Рарийской равнины первыми семенами злаков. А прежде чем удалиться с дочерью к себе на Олимп, она посвятила Келея в «свои сокровенные обряды и все свои мистерии».

Как и заставляет предположить само слово «мистерия» (от глагола рйе™, «хранить тайну»), эти ночные священнодействия, вершившиеся при свете факелов, оставались тайной — в соответствии с первобытным представлением о том, что посторонним не дозволено знать ни истинных имен богов, чтимых узким сообществом, ни того, как можно заручиться их помощью. К тому же это было чем-то вроде расширенного семейного культа, к отправлению которого, по идее, глава семейства допускал кого хотел. Но в то же время мистерии Деметры едва ли были или оставались совсем уж тайными, потому что в позднейшем святилище могло уместиться около четырех тысяч почитателей. Допускались же до посвящения в таинства все мужчины, женщины и дети, говорившие на греческих наречиях, включая рабов, — за исключением тех людей, на ком лежала скверна душегубства.

Судя по сохранившимся отрывочным свидетельствам, в разыгрывавшихся обрядах изображалось похищение Персефоны и появление в Элевсине Деметры, блуждающей в ее поисках, а когда таинства достигали вершины, те факелы, что освещали представления, выбрасывались в воздух. По-видимому, там устраивались еще и целые шествия с изображениями детородных органов и фигурками совокупляющихся мужчин и женщин¹², потому что считалось, что человеческая любовная страсть способствует произрастанию урожая. По той же причине мисты — участники таинств — осыпали друг друга бранью, выкрикивая непристойности (считается, что именно так родились язвительные стихи — ямбы).

Приблизительно к 600 г. до н. э., спустя несколько поколений после подчинения Элевсина афинянам, они подняли местный культ до панэллинского статуса. Такое общегреческое воодушевление объяснялось, прежде всего, стремлением к загробному блаженству, которое таили мистерии для людей, прошедших последовательные ступени посвящения: каждый новый урожай олицетворял возрождение жизни после смерти¹³, ничуть не схожее с мрачными картинами, описанными в гомеровских поэмах. Как сказал Пиндар:

Блажен, кто сошел под землю,

Увидев, что он увидел:

Ведом ему жизненный конец,

Ведомо дарованное от бога начало¹⁴,—

тогда как для непосвященных «все пребудет ужасным». Кроме того, культ неудержимо привлекал к себе бесправную половину греческого общества — а именно женщин, — ибо признавал женскую драму Деметры и Персефоны образцом и источником такого посмертного спасения.

По этой причине афинское государство стремилось взять культ под собственный надзор, дабы, сохраняя видимость одобрения сверху, устремить вовне эти набиравшие все больше приверженцев, но в то же время подозрительные экстатические верования, выливавшиеся в столь негражданственные мистические культы и народные обряды. А хлынув вовне, мистерии обрели свою историческую форму, став прекраснейшим цветком на древе греческой народной религии. Празднество больших Элевсиний справлялось на втором году каждой олимпиады; в остальные годы праздновали малые Элевсинии. Первоначально отправлением культа ведали два афинских семейства — Эвмолпиды и Керики; первые хвалились своим происхождением от фракийца Эвмолпа, который слыл первым участником элевсинских таинств. Примерно в ту же пору, с возвышением элевсинского культа, в Афинах был сложен серьезный и веселый Гимн к Деметре — один из самых драматичных и завораживающих среди так называемых (неверно) «Гомеровских гимнов», излагавший миф о богине.

Различные меры в этой области были ускорены в эпоху афинского государственного деятеля Солона и благодаря его усилиям. Вероятно, именно по его почину в Элевсине была сооружена новая «святая святых» («Ысктороу). И именно о нем настала пора рассказать подробнее.

Глава 3. СОЛОН