Греческий огонь

Никос Зервас Греческий огонь Книга 3

Дьявол пашет землю, но только сеять в неё будет Христос.

Старец Паисий Святогорец

Часть первая.

Глава 1. Партизаны Бульварного кольца

Нужно быть посмелее. Он хочет, чтобы считали его инкогнитом. Хорошо, подпустим и мы турусы: прикинемся, как будто совсем не знаем, что он за человек.

Н. В. Гоголь. Ревизор

Директор самого популярного и успешного Основного телеканала Эрнест Кунц раз в год неизменно с большим успехом читал лекцию на факультете журналистики. Старомодная большая академическая аудитория набивалась самоуверенной, жующей молодёжью, зубастыми эмбрионами будущих телеведущих, гениальных репортёров и разгребателей бульварной грязи. Студенты журфака, не привыкшие уважать чьё-либо мнение, кроме собственного, слушая Кунца, даже затихали, ловя каждое слово, сходящее с тонких уст великого телевизионщика.

В этом году великолепный Кунц вступил на журфак в кожаном тёмном костюме, высокий, чудно похудевший и царственно-медленный, с неизменной копной длинных, жгуче-чёрных, не по годам, волос. Шёл без охраны, улыбаясь кокетливым, розовым от счастья девочкам с младших курсов.

- Эрнест! Вам нужны молодые и красивые сотрудницы?!

- Господин Кунц, дайте блиц-интервью!

Улыбаясь, но не останавливаясь, божество российского телевидения достигло порога большой академической аудитории, поднялось на сцену под музыку аплодисментов:

- Здравствуйте, родные мои. Ещё год прошёл, и снова мы вместе.

Взрыв вздёрнутой пробки, фонтан газировки в его стакане. В динамиках, невообразимо усиленные, громыхают глотки. Он пьёт воду, а сам хитровато косит в зал. "Вот они, родные... мой завтрашний день. Надежда российской демократии, маленькие пираньи"... Десятый год он приходит сюда, в рассадник либеральной прессы, и с каждым разом всё больше ему нравятся эти узкие, хищные, уже заточенные ранней конкуренцией лица молодых журналисток.

Он говорил много и вкусно о сегодняшнем дне телевидения, о том, какие журналистские качества котируются и кредитуются на информационном рынке. К исходу второго часа начались вопросы с мест. Маленькая и крашеная, будто плюшевая, девушка спросила, облизывая микрофон:

- Что позволило Вам добиться улётного успеха на ТВ?

- Я всегда превыше всего ценил свою свободу, свою личность, – важно отвечал Кунц. – Не зажимайте себя законами. Не слушайте чужих мнений. Давайте своей самости воздух для полёта. Давите врагов, топчите конкурентов. Цветку нужен свет, птице нужен простор. А журналисту нужна свобода росчерка... Помните, что гений – всегда эгоистичен!

Тянутся кверху руки в журчащих браслетах, загорелые, с крашеными коготками – свежие всходы журфака, возбуждённые и нетерпеливые.

Микрофон берёт совсем юный парнишка, ненатурально белобрысый, с синими глазищами. "У него цветные контактные линзы", – успевает подумать Кунц. И вдруг – точно пулемётная очередь через весь зал:

-  Скажите, господин Кунц, зачем Вы снимаете фильмы, создающие позорный имидж нашей страны? Вам платят из-за границы?

Продюсер невольно отпрянул, как от выстрела. Неприятно обожгло под рёбрами, будто прошило. Кунц вцепился в край лекторского пюпитра.

- Что?!.. Вы кто такой?

- Неважно, – усмехнулся мальчишка. – Да хоть Иван Царевич. А вот вы – настоящий телевизионный кощей.

На дерзкого мальчика оборачивается сотня журналистких голов.

Как подсолнечник ловит лучи, как тарелковая антенна вертится в погоне за спутником, так и чуткие мордашки юных пираний потянулись на запах скандала. Недаром будущие журналисты: кто-то уж выхватил из сумочки фотокамеру...

- Что?! – хрипит Кунц, проседая на пюпитре. – Повторите, н-не слышу...

-  Вы всё слышали, – звонко отвечает нахалёнок. – Каждый ваш фильм бьёт по российской истории. По нашим царям, писателям, военачальникам. Зачем вы это делаете, Кунц?! У вас такое задание?

Кунц растерян, Кунц в замешательстве. А наглец уже выходит из аудитории. На пороге оборачивается – без микрофона всё слышно:

- Вы подлец и клеветник, Кунц! Я требую поединка. Сегодня, после этой лекции... Вам ясно?!

Так все растерялись... Никто не задержал его.

Эрнест Кунц оправился быстро. Старался улыбаться, шутил. "Вот, родные мои, хороший экспонат выскочил... жаль, что убежал...". Остаток лекции, как заведённый, продюсер говорил о русофашизме. Казалось, был в духе. Но чуткие существа в зале отметили, переглянулись: блестел от пота, поминутно отводил от глаз, резко закидывая, взмокшие волосы.