Греческий огонь

-  Погоди, Ваня! – прекрасная Снегурочка удивлённо смотрела на Ивана. – Разве ты не получил вчера вечером новый вариант сценария? Ханукаин всем раздал! Там весь текст переиначили! А ты не знаешь?

- А костюмы? – выдохнул Царицын. – Откуда появились эти костюмы?

Василиса только руками развела. Ваня бросился к помощнику режиссёра.

- Скорее! Свяжите меня по рации с Ханукаиным!

Режиссёр был на удивление спокоен.

- Что ты волну гонишь? У тебя-то роль ничуть не изменилась. Все фразы остались прежними.

-  Но послушайте же... – жарко зашептал Ваня в рацию, – костюмы изменились, декорации тоже! А что, если я запутаюсь?

-  Ну, хорошо, хорошо! – успокоил режиссёр. – Сейчас тебе принесут радиосуфлёр. Я сам буду тебе подсказывать. И давай, Иван, без паники, понял?!

-  Царицын! – на Ивана напрыгнул кто-то из менеджеров. – Через десять секунд твой выход! Сцена пробуждения Муромца...

Кто-то сунул ему меч в ножнах. С другой стороны высунулась рука и, больно схватив за шею, нацепила нечто, похожее на искусственное ухо.

- Царицын, ты меня слышишь, - едва слышно прошелестела мембрана голосом Ханукаина. – Всё под контролем, мой дивный. Всё идёт шик-карно!

Ваня понял: это и есть радиосуфлёр. Его снова пихнули на середину сцены – он зажмурился от яркого света, а когда пригляделся, увидел бутафорскую деревню Карачарово и огромную печь посередине.

- Вот здесь живёт наш инвалид, – прогремел в небесах голос Васнецовича.

Ваня вздрогнул, обернулся – Серый Волк в своём монашеском облачении стоял рядом, указывая на печь.

- Вот здесь он живёт, богатырь святорусский. Только его ещё разбудить надобно!

Иван набрал побольше воздуха в лёгкие и возгласил строго по сценарию:

-  Вставай, страна огромная! Встань за веру, Русская земля!

Сверху, с печи, донеслось, многократно усиленное:

- Не могу. Нет силушки. Голос какой-то чудной.

Совсем даже не баритон хоккеиста Солнцева. Ваня снова запаниковал.

- А вот святая водица. Глотни маленько, – сказал Серый Волк.

"Ну, хоть что-то осталось от прежнего сценария", – с облегчением подумал Иван. Впрочем, он рано радовался. Вместо обычного былинного ведра с ключевой водой Серый Волк держал... огромную бутыль с чем-то мутным.

С печи мигом протянулась жилистая ручища – и цапнула бутылку.

-  Ух! – послышался довольный, захмелевший голос исцелившегося богатыря. – Чувствую, силушка по жилушкам расходится! Эх! Раззудись, нога, развернись, плечо! Ну, теперь я готов на подвиги.

И человек, прятавшийся на печи, спрыгнул вниз, в круг жёлтого света. Иван невольно присел: это был никакой не хоккеист Солнцев, а... горбатый, страшный актёр по фамилии Горловских. Тот самый, что должен был играть Пса-рыцаря! Он был в тельняшке и тренировочных штанах с оттянутыми коленками. Улыбка - собачий оскал.

- Где моя силушка богатырская? Вот она, – хрюкнул страшный богатырь, поглаживая бутыль с самогоном. – Святой источник. Как глотну – мигом растекается силушка по жилушкам. Пора корить земельки заморские. Я в седьмом поколении чёрным рабом родился, теперь хочу, чтобы мне весь мир поклонился. Веди меня, Иван Царевич, в бой на злобных ворогов.

"Взвейтесь, соколы, орлами! - затрещал, подсказывая, ханукаинский голосок в левом ухе. – Умрём все до единого! Как наши братья умирали!" Моргая от ужаса, собственных слов не слыша, Иван повторил покорно – только громко и пафосно – от первого слова до последнего. И снова зашёлся оркестр, грянули электронные литавры – на сцену посыпался кордебалет с танцевальным номером "Дорожка прямоезжая". Чумазые девицы в обкромсанных мини-юбках изображали соловьиц-разбойниц. Царицын побитым щенком отполз за кулисы.

- Ну, видишь, а ты боялся, – шуршал в ухе голос режиссёра. – Твоя роль осталась без изменений. Шик-карно всё идёт, дивно!

Царицын, как зомбированный, отыграл ещё пару мизансцен. Настал черёд его любимой сцены – сражение с Псом-рыцарем на льду. Ваня обрадовался, что ему выдали двуручный меч. Хорошо, что хоть здесь обошлось без переделки сценария. Сжимая холодную рукоять, он замер в темноте, у края сцены, ожидая выхода. Чинно, медно звучали нерусские колокольцы. Нарастал барабанный скрежет: оркестр играл тему вражьего нашествия "Натиск на восток". Ванька бешено припоминал: