Гречишный мёд

Уже когда подушечки пальцев на руках и ногах сморщились, решила, что пора вылезать.

Завернулась в уютный флисовый халат, тщательно вытерла волосы пушистым полотенцем. Из шкафа достала кружевные трусики — одно из последних приобретений, на которое меня подбила Ольга.

Посередине кухонного стола на тарелке аппетитно возвышались ватрушки, о которых я думала с самого утра. Спать совершенно не хотелось, и, несмотря на поздний час, решила устроиться перед телевизором с чашечкой чая.

От резкого звонка в дверь вздрогнула и чуть не уронила заварочный чайник. Кинув взгляд на часы, нахмурилась — двенадцатый час! Кого может принести в это время?

Я тихо, стараясь не шуметь, прошла в прихожую. Постояла около двери, прислушиваясь к звукам извне. На пороге кто-кто нетерпеливо топтался. И снова прозвенел звонок. В конце концов, чего мне бояться? Я могу за себя постоять.

Решительно открыла дверь и обомлела — на пороге стоял Антон. С минуту вглядывалась в его отчего-то бледное лицо. И глаза его бегали по сторонам.

— Антон? — отошла в сторону, пропуская его в квартиру. Явно у парня что-то стряслось. — Что случилось? Что с Вадиком?

— Ульян... — он взял меня за плечи. Несмотря на тусклое освещение, я видела, как перекатывается его кадык. — Уль... — и голос его был такой хриплый, чужой, что ли.

— Да говори ж ты! — крикнула, не выдержав. — Где Наташка? Что с ними?

У меня в голове пронёсся вихрь самых различных и страшных предположений.

— Мне очень жаль...

Он все мямлил, а мои ноги совсем ослабли, я уже чувствовалась, что того гляди рухну на пол.

— Антон!

— Пожар... случился пожар. Вечером.

Я села на пол, закрыла лицо руками. Какой пожар, где? Что сгорело? Антон подхватил меня под мышки и потащил в комнату. Усадил на диван, а сам куда-то побежал. Я, как безумная, оглядывалась вокруг, ничего и не понимая. Парень вернулся со стаканом воды.

— На, пей!

Я ударила его по руке, и стакан упал на пол, оставляя мокрую лужу.

— Да говори же! Говори! Я ничего не понимаю!

— Баба Шура... она была внутри. Ульян, твоей бабушки больше нет...

Мгновение, и я почувствовала, как вся кровь отхлынула от лица, переливаясь куда-то ближе к сердцу, заливая его.

— Что? — я с трудом шевелила губами. — Нет... Не-е-е-ет!

Мне хотелось свернуться в тугой комочек, словно испуганный ёжик. Сжала голову ладонями, закрыла уши, чтобы только не слышать… ничего не слышать. Хотела тишины. Бабушка... Моя бабушка… Мой самый родной и любимый человечек…

— Ульян, ничего нельзя было сделать. Она сгорела заживо.

«Да замолчи ты, заткнись! Я ничего не хочу знать. Не надо больше. Молчи...»

Сжалась пружиной, раскачивалась маятником. Антон утешающе гладил меня по спине. Господи! Да это невозможно! Какая боль!

Парень пытался разжать мои судорожно стиснутые пальцы, растирал их, дул, пытался отогреть. Хорошо, что он сейчас здесь, со мной.

— Антон! Антон! — обхватила его руками за шею, вжимаясь лицом в плечо, вцепляясь зубами в воротник его тенниски.

— Поплачь, поплачь, родная, — его глухой голос утешал и облегчал боль. Горячее мужское дыхание, казалось, иссушало мои слёзы. Антон прошёлся легкими поцелуями от моих век до виска, снимая губами слезы.

— Улечка, девочка моя, хорошая...

Я прижалась губами к его шее, захлебываясь от плача. Как же мне теперь жить без моего маяка, без моего огонька в ночи? Почувствовала лёгкий холодок, скользнувший по плечам, а потом горячие руки накрыли их — спасительный комфорт. Ах, милый Антон! Как хорошо, что ты сейчас здесь, со мной.

— Не уходи, — прошептала распухшими губами и тотчас же почувствовала прикосновение его горячих губ.

Он выдохнул.

— Не уйду... я останусь с тобой, милая моя. — Он целовал мое мокрое соленое лицо, словно стирая мое горе, стирая границы между нами. — Моя, ты моя. Я не оставлю тебя… — говорил Антон.

Хотела быть в его спасительных руках, найти утешение в поцелуях, словно маленькая обиженная девочка. И принимала его ищущие руки, жадно ласкающие мое тело, как во сне. Не помню, как оказалась лежащей на диване, только чувствовала Антона, уже завладевшего мной, измученной и обезумевшей. Всхлипывая, по-прежнему вжимала лицо в грудь парня, а он стонал, двигаясь во мне все быстрее и быстрее.

— Ульяна, Ульяна, спасибо...

Я не понимала, за что он благодарит меня. «Просто обними меня и молчи. Не хочу больше ничего». С трудом отодвинулась от Антона, отвернулась. Его тело было слишком горячим, слишком влажным. И запах не тот, не те феромоны...

Почувствовала, как диван за моей спиной прогнулся — Антон сел. Только сейчас я представила нас со стороны: голый Антон, я с распахнутым халатом на голом теле, пояском вокруг талии — все не так. Так не должно быть. Зачем? Зачем мы это сделали? Зажмурилась, пальцами вцепилась в диванную подушку. Как я могла?

— Уходи, — глухо сказала.

— Что? Ульян...

— Антон... уйди, пожалуйста.

Он послушно встал. Слышала, как собирал разбросанную одежду.

— Я не могу оставить тебя одну...

— Мне уже лучше, — соврала я. Чувствовала, что ещё немного — и меня вытошнит прямо здесь. Не хотела, чтобы Антон был тому свидетелем. — Мне надо побыть одной.