Грех

Ларин сидел на полу кабинки крановщика и наблюдал за происходящим в цеху через выгнутое зеркало, укрепленное над стеклом. Кавказцы не рисковали высовывать нос, но явно что-то затевали. За технологической линией по отливке свечей происходило непонятное движение. То и дело звучали голоса. Что-то скрипело, будто по каменному полу тащили тяжелый металлический груз. Потом послышалась короткая ругань – возможно, кому-то отдавили ногу. Что-то глухо грохнулось, а затем из-под станины тяжело выкатилась в центр цеха синяя металлическая бочка. Следом за ней – другая, третья. Андрей уже догадывался, что затевает противник, и негромко выругался. Насколько он знал, единственным выходом из цеха были ворота и калитка в них.

Сидевший на корточках Шамиль выглянул из-за теплого чана с парафином и хищно произнес:

– Дай-ка я.

Охранник услужливо подал своему хозяину автомат. Шамиль прижал приклад к плечу, прицелился и вдавил спусковой крючок. Пули врезались в металлические бочки. Из отверстий струйками стала вытекать жидкость. Вскоре цех наполнился пряным запахом бензина.

– Ну что, Махмуд, поджигай, – бросил через плечо Шамиль.

Один из ингушей достал из кармана коробок, чиркнул спичкой и всадил ее внутрь. Головки вспыхнули, как порох. Горящий, искрящийся коробок прочертил в полутемном цехе огненную дугу и упал на разлитый бензин.

Сперва казалось, что ничего не произошло. Но затем появились маленькие язычки голубоватого пламени. Оно стало растекаться, побежало в стороны. Еще полминуты, и огонь уже гудел. Его щедро подпитывал бензин, лившийся из простреленных бочек. Огненная стена уже закрывала технологическую линию от взгляда Ларина. Он сумел лишь разглядеть, как неясные тени метнулись к выходу. Андрей несколько раз наугад выстрелил, но даже не знал, попал ли в кого.

Ширящаяся бензиновая лужа подкатила к мертвому ингушскому охраннику. Охватил огонь и тело майора. Еще несколько секунд их можно было рассмотреть в пламени.

– Пошли! Быстрее! – поторопил Андрей, – Может, еще прорвемся.

Но, оказавшись на лестнице, понял, что это невозможно. Внизу бушевал огонь. И тут архимандрит внезапно поднялся и с выпрямленной спиной шагнул на лестницу. Его низкий, хорошо поставленный голос зазвучал так, словно он вещал с амвона:

– Истинно сказано в Писании: Господь вселюбив и милостив к чадам своим. Но тех, кто отвернется от него, ввергнет в геенну огненную.

Глаза Филарета стали безумными. Он сорвал с себя дорогущие часы «Ролекс». Те, блеснув золотом и платиной, полетели в пламя. Затем туда же отправилась и панагия на толстой серебряной цепочке.

– Часы – грех мой. Нельзя монаху иметь имущество. А панагию недостоин носить я, ибо грешен. Бесы, бесы меня там поджидают, и поделом, – проговорил архимандрит и стал спускаться, явно намереваясь живым сойти в адское пламя.

Ларин схватил Филарета за плечо.

– Нельзя туда – сгорим на хрен.

Архимандрит замер. Снизу поднимался раскаленный воздух, он торжественно колыхал черную рясу. Андрей выхватил мобильник, вдавил кнопку.

– Лора, слушай и запоминай. Не знаю, сумею ли я выбраться отсюда, – скороговоркой, задыхаясь от дыма, кашляя, Ларин сообщил своей напарнице, что происходит.

Впервые он слышал, как звучит голос предельно взволнованной Лоры, она буквально кричала:

– Да сумеешь ты оттуда выбраться! Придумай что-нибудь!

– Хороший совет, если знаешь, как им воспользоваться. А тут еще сумасшедший архимандрит.

Андрей сделал все что мог, а потому выключил телефон. Филарет уже стоял на коленях, бил поклоны и кричал, перекрывая гул пламени:

– Господи, прими мою грешную душу…

Монахи Свято-Покровского монастыря стояли в саду и наблюдали пожар издалека. Сунуться в этот ад ни у кого не хватало решимости. Да и было понятно, что со стандартными огнетушителями и ведрами с водой там делать нечего.

– А там же воск… его сколько… он, видать, и горит, – проговорил брат Нафанаил.

– Не воск, а парафин, – поправил его кто-то из монахов.

– Еще хуже, – отозвался иконописец. – Дай-то Бог, чтобы никто там не сгорел.

Монахи дружно повернули головы на спешившего к ним отца Меркурия. Тот стал рядом с ними и, ничего не говоря, принялся смотреть на бушующий пожар. Где-то совсем близко уже завывали пожарные сирены. Но эконом монастыря даже не смотрел на сполохи мигалок. Огонь завораживал его.

– Архимандрит-то где? – послышался тревожный голос.

– Ищут, но нигде нет.

Отец Меркурий, не проронив ни слова, перекрестился.

Звучали команды. Пожарные расчеты раскатывали рукава. Пожарная пушка извергала в бушующее пламя хлопья белой пены. Но было понятно, что с огнем не справиться. Ведь теперь уже горели и воск, и картонные ящики. Пожарным оставалось лишь делать все для того, чтобы не дать огню распространиться дальше.

Глава 8