Грех и чувствительность

Элинор кивнула, притворившись, что ожидала от брата подобного поступка, и вошла в величественный особняк. С тех пор, как Элинор вручила герцогу свою декларацию, она ощущала, что Мельбурн сердился на нее, не столько из-за послания, сколько из-за идеи, которая стояла за ним — из-за того, что она была настолько недовольна его патриархальной властью, что устроила восстание. Отлично, она и намеревалась расшевелить его. Возможно, они оба узнают о себе что-то новое в этом состязании. По крайней мере, герцог будет иметь возможность осознать, что и у других людей могут быть мысли и чувства, которые не обязательно совпадают с его собственными, и что эти мысли вовсе не обязаны привести их семью к падению.

Рядом с гардеробной Элинор слегка заколебалась, но они уже оказались на виду, по крайней мере, у двух дюжин гостей, некоторые из которых слыли известными сплетниками. Элинор сделала глубокий вдох и расстегнула пуговицу, которая удерживала ее плащ. Что бы она там не написала на бумаге, ее декларация начинается именно сейчас.

Когда лакей помог снять плащ с ее плеч, Закери, находившийся в самом конце группы, издал приглушенный возглас, в то же время молчание двух других братьев было столь же красноречиво. Ха! Подождите, сейчас я обернусь.

Элинор обернулась. Взгляды всех троих братьев упали на ее грудь, а затем вновь устремились на ее лицо.

— Святая матерь Божья, — прошептал Шей, его загорелое лицо побледнело.

Она надеялась, что брат говорил это в хорошем смысле. Сделав еще один вдох, Элинор повернулась лицом к дверям, ведущим в бальный зал, и двинулась вперед.

— Мы идем? — с улыбкой спросила она, останавливаясь рядом с дворецким, немного не доходя до входа.

Дворецкому Беквитов не нужны были приглашения для того, чтобы объявить об их прибытии. Большинство слуг в знатных домах знали, кто входит в клан Гриффинов.

— Леди и джентльмены, герцог Мельбурн, лорд Шарлемань Гриффин, лорд Закери Гриффин и леди Элинор Гриффин.

Толпа в комнате заволновалась, когда девушка выступила вперед. Элинор могла слышать шаги своих братьев за спиной, практически ощущая враждебность, исходившую от них и направленную на любого человека в комнате, который осмелится сказать хотя бы слово о выборе ее гардероба.

С непринужденностью, благодаря долгой практике, девушка скрыла свой гнев. Хотя молчаливое запугивание братьев и могло заставить этот вечер протекать более гладко, но оно также означало, что Элинор все еще под их защитой и под их пристальным наблюдением. Девушка обернулась, ощущая, как шелк ее платья отчаянно обвивается вокруг ее ног.

— Прекратите это, — возмутилась она.

— Прекратить что? — точно таким же тоном спросил Шарлемань, а его взгляд скользнул поверх ее плеча на толпу перед ней.

— Запугивать любого, кого видите. Пока мы находимся здесь, я вас не знаю, и вы не знаете меня.

Шей открыл рот, чтобы снова запротестовать, но Мельбурн резко встал между ними.

— Полагаю, сейчас самое время заняться тем, о чем упоминал Закери — выпить.

Через мгновение Элинор стояла в одиночестве посреди бального зала. Если она будет оставаться на одном месте слишком долго, то станет очевидным, что в клане Гриффинов что-то не так. Поэтому, как только девушка заметила свою подругу, леди Барбару Хаусен, то сразу же направилась к столу с закусками.

Когда она подошла ближе, то ее глаза остановились на другом знакомом. Он стоял рядом с дверями, которые вели в большие тропические сады Беквитов. Лорд Деверилл пристально смотрел на нее, игнорирую леди Френч, которая откровенно флиртовала с ним с противоположной стороны дверей.

Впервые Элинор осознала, как чувствовали себя другие женщины, когда этот зеленоглазый бог разглядывает их. Горячая волна пробежала по ее позвоночнику в ответ на его обманчиво-ленивый взгляд, который заставил ее почувствовать себя… безнравственной. Слава Богу, что они друзья, и она только что застала его врасплох. И хвала небесам, что она знает о том, какой он повеса.

Встряхнувшись, Элинор направилась к Барбаре, стоявшей у стола с закусками.

— Добрый вечер, моя дорогая, — сказала она, целуя в щеку вторую дочь маркиза Пелтона. — Ты замечательно выглядишь.

Барбара ответила ей тем же, на ее лице было выражение явного восхищения.

— Я посоветовала тебе посетить мадам Констанцу, — прошептала она, — и удивлена, что с Мельбурном не случился удар, когда он увидел тебя. Как ты смогла уговорить выпустить тебя из спальни?

— Он не видел этого платья до тех пор, пока его не увидели все, — ответила Элинор, понизив голос. Не будет ничего хорошего, если кто-то подслушает, где она начала покупать себе платья, только не с тем условием, которое выдвинул Мельбурн по поводу скандала.

— Я так и подумала, — призналась Барбара, хихикнув. — Но ты выглядишь потрясающе. Мне показалось, что Уэнделл Дюмер сейчас начнет пускать слюни.

Элинор усмехнулась.

— Не думаю, что это имеет какое-то отношение ко мне, Бар. На самом деле, я…

— Леди Элинор, — произнес мужской голос позади нее.

Девушка обернулась.

— Мистер Кобб-Хардинг, — произнесла девушка с искренним удивлением. — Я полагала, что вы все еще в Париже.