Грех и чувствительность

Мельбурн и Пенелопа были единственными завтракавшими Гриффинами, когда она вошла в комнату.

— Доброе утро, — вымолвила девушка, подавив протест, готовый сорваться с ее губ, только ради Пенелопы. Иногда Себастьян был просто дьяволом.

— Доброе утро, — вежливо ответил он, держа тост в одной руке, а в другой — официального вида бумагу. Элинор вспомнила, что сегодня у него заседание в Парламенте.

— У тебя забавная походка, — отметила Пип, когда Элинор прошла мимо подносов с ветчиной и яйцами всмятку, взяв только сухой тост.

— У меня болит голова, — ответила она. Прошлым вечером Мельбурн уже сделал ей несколько замечаний о том, как сильно от нее пахнет выпивкой, так что лгать было бесполезно. По всей вероятности, ей в любом случае придется солгать о более значительных вещах.

Только благодаря маркизу Девериллу, она даже имеет возможность солгать. Если бы Мельбурн знал, что на самом деле произошло, то после прошлой ночи он отослал бы ее в Девон.

Элинор тяжело вздохнула, занимая место рядом с Пип. Она была обязана Девериллу как спасением ее добродетели, так и еще одним шансом найти мужа или романтику, или приключения, или… что бы она ни собиралась делать. Теперь первым пунктом в ее списке стало соблюдение осторожности. После ловушки, устроенной Стивеном Кобб-Хардингом, ее энтузиазм по самостоятельному поиску мужа, без предварительного выяснения чьего-то мнения об его характере, угас или, скорее, обратился в другую сторону. И в этом вчерашнем приключении, каким бы плохим оно не оказалось, девушка заметила кое-что еще.

При дневном свете Элинор должна была признать, что та вечеринка имела определенную грешную привлекательность. Но за кого бы она, в конечном счете, не вышла замуж, выберет она мужа сама или нет, супружество положит конец зарождавшемуся с трудом скрываемому возбуждению и предвкушению. Исследовать как можно глубже эти ощущения — свободу и все, что ей сопутствует — вот что буквально за одну ночь стало ее целью. И Элинор в точности знала, кого она должна благодарить за это.

Она была обязана Валентину своим спасением, а также тем, что прошлой ночью вместо кошмаров ей снилось нечто туманное и горячее.

— В чем дело, Мельбурн? — спросил Закери, входя в дверь. Подавив зевок, он направился к буфету и начал заполнять тарелку едой.

— Ничего, — ответил герцог. — Почему ты спрашиваешь?

— Потому что сейчас только эти черт… окаянные семь часов утра, — проворчал он, дернув за ухо Пип, когда проходи мимо нее, заставив девочку хихикнуть.

— Я надеюсь, что это не какой-то урок для Нелл, — послышался еще более сухой голос Шея, когда тот вошел в комнату, — потому что я бы предпочел более позднее время. Я отправился в постель только три часа назад.

Приветствия братьев были типичными для них; Закери, несмотря на то, что наполовину спал, в такой же степени развлекался, в какой был раздражен. Он никогда по-настоящему не расстраивался и не злился, во всяком случае, не более двух или трех раз на ее памяти. Шарлемань был более сдержанным и менее болтливым, и гораздо быстрее выходил из себя. Однажды его, почти исключили из университета, когда сокурсник ложно обвинил брата в шулерстве, а Шей сломал парню нос вместо того, чтобы разрешить проблему словесными методами.

Ее собственный нрав моментально приготовился к пикировке.

— Может быть, это урок для тебя, — с хмурым видом парировала Элинор, — потому что меня заставили посетить школу прошлой ночью.

Мельбурн отложил документ, который читал.

— Это — новая семейная традиция, — произнес он. — Так как каждый из нас, видимо, намерен следовать своим путем, не ставя в известность других членов семьи, мы должны хоть иногда собираться за одним столом. Три раза в неделю. До тех пор, пока мы живем под одной крышей.

— В семь часов утра? — уточнил Закери, жестом попросив вторую чашку кофе.

— Если в это утро мне нужно будет отправляться в Парламент, то да.

— Ему нужно идти туда сегодня, — добавила Пип. — Папа всегда сообщает мне о том, где он будет находиться. А я собираюсь кормить уток в парке с миссис Бевинс.

— В самом деле? — заметил Шей, заполняя свою тарелку. — Это звучит гораздо более привлекательно чем то, что я планировал. Да и компания будет более симпатичная.

— Ты же собирался со мной к Джентльмену Джексону, — запротестовал Закери.

— Именно так.

Пип снова рассмеялась.

— Тогда ты можешь пойти со мной, но тебе нужно будет принести свои хлебные крошки.

Когда Шарлемань направился к своему месту за столом, он наклонился, чтобы поцеловать Пенелопу в щеку.

— Я принесу много хлебных крошек.

Элинор посмотрела на свою племянницу. Пип не подозревает о том, что через несколько лет все эти привилегии исчезнут, и каждое движение, которое она будет делать, будет изучаться и критиковаться, а любая свобода — урезана, потому что она женщина и к тому же — Гриффин.

— Итак, мы встречаемся за завтраком, — произнесла она, продолжая смотреть на кусок тоста перед ней. — Ты приказал всем встать спозаранку, и мы подчинились. Я не вполне понимаю, чего ты этим добился, но предполагаю, что все, что имеет значение — это то, что ты добился своего.