Грех и чувствительность

— Не больше, чем могу израсходовать. По правде, говоря, я с готовностью заплатил бы гораздо больше, чтобы спустить шкуру с Кобб-Хардинга.

Два официанта под предводительством главного принесли фазана. Процессия выглядела очень торжественно. Когда они встали вокруг стола, чтобы полюбоваться, как их клиенты смакуют первые лакомые кусочки, Валентин сделал им знак удалиться, рассмешив Элинор.

— Вы повергли их в уныние. Могли бы, по крайней мере, дать им понять, что мы одобряем их усилия.

— Я дам им это понять, когда буду оплачивать счет, — если фазан окажется, действительно хорош.

Он откусил кусочек, разжевал его и проглотил с таким серьезным выражением лица, что она снова рассмеялась. Она знала, что Валентин остроумен, но не подозревала, что может быть таким забавным.

— Ну и как?

— Бедная птица отдала свою жизнь ради доброго дела, — заявил он, жестом приглашая ее приступить к трапезе. — Я вознагражу их за отлично исполненную сцену возле стола и хороший винный соус.

Элинор тоже откусила кусочек и закрыла глаза, наслаждаясь изысканным вкусом. Потом встретилась с Валентином взглядом. Ей показалось, что она прочла в его глазах нечто такое, от чего участилось дыхание. Правда, он ничего не сказал и первым отвел взгляд.

— Итак, Элинор, — сказал он, отвлекаясь от фазана и продолжая прерванный разговор, — вы собирались сказать мне, кто включен в список потенциальных мужей.

— Ничего подобного я делать не собиралась.

— Разве? Уж лучше скажите сразу, иначе все равно я выпытаю у вас эту информацию.

Это он, скорее всего, сумеет сделать.

— Я не успела подумать, — солгала она. Если бы Элинор призналась, что зря потратила множество ночей, пытаясь включить кого-нибудь в этот список, он бы решил, что у нее чересчур высокие запросы, а этого ей не хотелось.

— Был ли Кобб-Хардинг в вашем списке?

Сам вопрос и звучавшее в нем искреннее любопытство удивили ее.

— Да. Я хочу сказать, что, если бы при более близком знакомстве он мне понравился, я рассмотрела бы и его кандидатуру.

— Значит, если бы он вел себя достойно, то мог бы получить то, что вознамерился взять силой? — задумчиво произнес он.

Она никогда не задумывалась над этим, но в испуге поняла, что Деверилл, возможно, прав.

— Думаю, что я раскусила подлинную сущность этого человека еще раньше, — сказала она, содрогнувшись.

— Ну что ж, теперь, по крайней мере, можно с уверенностью сказать, что его имя вычеркнуто из этого списка. — Он наклонился к ней. — Но в нем должны находиться и другие имена?

— Лорд Деннис Крэнстон мне кажется вполне приятным человеком, — нерешительно пробормотала она, чтобы он не подумал, что ее вообще никто не заинтересовал — никто, кроме него.

— Крэнстон? Полно вам, Элинор. Могли бы найти кого-нибудь получше, чем этот придурок.

— Он довольно красив, — возразила она. — И вы обещали, что не станете никого высмеивать.

— Да нет. Я не обещал ничего подобного. Так кто же еще?

— Наверняка, милорд, вы знаете поговорку «Доверчивый дурак — дважды дурак»? Она относится и к мужчинам, и к женщинам.

Деверилл расхохотался. Это был тот же веселый смех, который она слышала раньше, и он, словно эхо, отозвался внутри ее тела. Просто несправедливо, что человек может быть таким привлекательным и одновременно таким бессердечным. Хотя она все больше склонялась к тому, что его цинизм — лишь средство самозащиты, реакция на поступки людей из прошлого. Из рассказов Себастьяна, ей было известно, что Валентина дважды чуть не выгнали из Оксфорда за то, что в его комнате находилась женщина. Причем, насколько она помнит, женщина замужняя.

— Отлично. Значит, потенциальных мужей нет. В таком случае как обстоят дела с вашим приключением? — спросил он, все еще не оправившись от смеха. — Вы успели о нем подумать? Не подскажете ли конкретные направления, в которых я должен сосредоточить усилия? Спрашиваю об этом в очередной раз.

— А что бы выбрали вы, Валентин? Если бы могли один раз сделать все, что угодно? И судьба пошла бы вам навстречу?

Он долго смотрел куда-то в дальний конец улицы, потом, наконец, сказал:

— Я не вы, Элинор. Не знаю, что вам сказать.

— И все-таки?

— Ну, я могу, конечно, кое-что придумать. Полететь на воздушном шаре, например. Или спеть на оперной сцене. Пересечь под парусом Тихий океан, отправиться в Индию или Китай. Запустить тортом в карету влиятельной персоны. Устроить стрельбу в парламенте…

— Уймитесь! — воскликнула Элинор, давясь от смеха и залпом допивая остатки мадеры. — Ничего из этого не подойдет — хотя полетать на воздушном шаре было бы, скорее всего, интересно.

— Ничто не прельщает из моих великолепных предложений?

— Большая их часть не только погубила бы мою репутацию, но и повлекла бы за собой мой домашний арест, — заметила она.

— Пожалуй, вы правы, — сказал он и, протянув руку, взял ее пальцы в свои. — Подумайте, чего вы хотите, дорогая моя. А уж я найду способ сделать так, чтобы это случилось с вами.

Было бы несложно выбрать что-нибудь безнравственное, буйное, раскрепощенное, если бы в разговоре с ним она однажды не проговорилась: это он был тем приключением, которого она хотела.

Глава 11