Грех и немножко нежно

— Сюрприз номер два — камень, вот, видите, в багажнике… Хотя, с другой стороны, может, не стоит так поступать с ней… Пусть уж ее найдут да и похоронят по-человечески? — Эта мысль пришла Кире только что и очень понравилась. Она показалась ей человечной, насколько вообще можно было думать об этом в создавшейся сложной и двусмысленной ситуации.

— Да, вы правы… В сущности, она была неплохой девушкой. Не преступница какая… И мне ее жаль. А с другой стороны, она была, конечно, злая… Хоть и не принято говорить о покойниках плохо. Но вы сами тому свидетель — она так оскорбляла меня… А что я ей сделал? Она же сама ко мне пришла… Да, согласен, я решил воспользоваться ее доступностью, но она, повторяю, сама мне все это предложила. Она была испорченная и сама уже не знала, чего хотела. Я же не насиловал ее.

— Ладно, бог с ней… Честно говоря, мне все это неприятно слушать.

— Ох да, извините меня, пожалуйста. Итак. Что мы решим?

Как же согрело ее душу это «мы решим». Захотелось обнять Ланга и поцеловать.

— Думаю, ее надо оставить прямо здесь, рядом с кустами… Это место облюбовали местные рыбаки, вы знаете. Вот рано утром ее и обнаружат. Вызовут полицию, и начнется расследование… Одно дело, если бы это вы вызвали полицию, вы, хозяин квартиры, возле которой ее убили, и другое дело, если ее найдут у озера…

— Кира… А следы протекторов вашей машины… Как в этом случае поступим? Место преступления будет оцеплено… Непременно сделают слепок…

— Машина моего отца стоит на приколе, им просто не с чем будет сравнить этот след… Да и вообще, я не боюсь. Честно. Я тут ни при чем, я даже не была с ней знакома! Сейчас вернемся в город, я поставлю машину в гараж, и мы вернемся домой пешком. Все! История эта для нас будет закончена.

Они вытащили труп из машины, перенесли поближе к кустам, уложили коробки на заднее сиденье и поехали в город. Добрались до гаража, Кира поставила машину на место, и они пешком, узкими улочками, добрели до дома Ланга.

Она нервничала, боясь, что Ланг вот сейчас, когда они приблизятся к его дому, скажет ей: «Спасибо вам, Кирочка, спокойной ночи», — или что-нибудь в этом роде.

Но ничего подобного не произошло. Они поднялись к нему, и Ланг сам, собственноручно запер двери на все замки.

— Что, чайку? — спросил он.

— А покрепче ничего нет?

— Есть, конечно! Виски устроит?

Кира подумала, что виски он покупал наверняка для Маши. Хотя откуда ей знать, какие напитки он вообще предпочитает.

— Еще есть коньяк, водка…

— А закуска есть?

— Если честно, то нет… Вчера купил на базаре помидоры, перец…

— А яйца есть?

— Этого добра у меня много, я покупаю у соседки, она из деревни от матери привозит деревенские, такие хорошие…

— Тогда, если вы не против, я приготовлю яичницу и салат. Посидим, поужинаем.

— Я рад… Господи, как же хорошо, что вы, Кира, ко мне пришли. Я бы погорел, точно погорел. Меня посадили бы. Ведь многие видели, как она ко мне приходит. Как можно не заметить такую девушку, входящую в наш подъезд… Остается надеяться, что меня потревожат сейчас исключительно как свидетеля. И я расскажу им все, как есть. Про склеп, про то, что она хотела побольше узнать о своей семье…

— Думаю, вам не о чем беспокоиться. Уж у вас, Юрий Михайлович…

— Можно просто Юра, — его взгляд потеплел. — Да и вообще, надо бы перейти на «ты», если уж мы решили пожениться…

Вот теперь его лицо стало красным.

— Хорошо… — она улыбнулась. — Значит, ты не передумал?

— Что? Жениться на вас… на тебе? Да нет, конечно… Я ужасно рад, что ты сейчас здесь. Нет, ты не подумай, я все понимаю, что происходит… Да и ты тоже понимаешь. Страх… Он такой… опасный, что ли. Но когда ты рядом, мне не страшно. Я ужасно рад, повторяю, что ты здесь. К тому же мы не чужие. Сама понимаешь, о чем я. Да и не только в этом дело. Ты сколько раз приходила ко мне… Признаюсь, я вел себя по отношению к тебе не очень-то… Но это не со зла…

Она слушала его, уже разбивая яйца на сковороду с шипящим маслом.

— Просто я никак не мог представить себе брак. Брак… Такое слово… Вот просто не мог представить себе, что рядом со мной еще кто-то живет. Нет, я не к тому, что боюсь женщин или что-нибудь такое… Нет! Женщины приходят, но потом уходят, это все понятно. Но чтобы жить тут, у меня… Как спать с женщиной? Может, будет тесно и я нечаянно ее толкну коленом или локтем… Вот такие глупости лезли в голову, когда я смотрел на тебя и представлял себя твоим мужем.

— Так ты все-таки представлял меня здесь, у тебя? — от счастья ей хотелось заплакать. Или же она просто перенервничала. В любом случае тут, на просторной кухне Ланга, она чувствовала себя спокойно.

— Конечно, представлял. Ту еду, что ты приносила, я потом съедал, и мне казалось тогда, что это просто немыслимо, невозможно, чтобы мне вот так каждый день кто-нибудь готовил такие вкусности… Что это какой-то незаслуженный разврат.

— Значит, ты не жалеешь…