Грех и немножко нежно

— Нет-нет… Ты ведь уже, наверное, поняла, что со мной не просто. Может, только таким вот странным, шоковым способом меня и можно было заставить жениться… И пусть тебя не смущает это слово «заставить». Это в хорошем смысле. Вот детей тоже заставляют выпить лекарство, и тоже в хорошем смысле. Для их же блага. Словом, я воспринимаю создавшуюся ситуацию именно так! И я рад, нет, честно, рад, что ты здесь, со мной…

Он достал из холодильника бутылку водки и разлил по рюмкам.

— Пока ты готовишь, может, выпьем? Для храбрости. Ну и для того, чтобы мне окончательно расслабиться. А потом, когда накроешь на стол, выпьем уже за нас.

Она с удовольствием выпила с ним.

Ай да Юрий Михайлович! Его было просто не узнать. Получается, что она на самом деле его практически не знала! А что, если он милый, приятный в общении? Это с виду он такой сухой и даже колючий, а может, когда расслабится, когда привыкнет к ней или вообще полюбит, то у них сложится прекрасная семья?

Кира разложила полыхающую жаром яичницу по тарелкам, поставила салатницу, полную помидоров и красного сладкого перца в центр стола, попросила Ланга нарезать хлеб. Чем не семейный ужин?

Позже, глубокой ночью, когда они оба, уставшие от свалившихся на них событий и впечатлений, легли наконец спать, Ланг, охваченный не свойственным ему порывом обрести покой и умиротворение, прижавшись к женскому телу, закрыл глаза и замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Кира была теплая, мягкая и большая. Как мама.

И он впервые за многие годы почувствовал себя совершенно защищенным.

7. Маша

«1957 год. Вот как родила твою бабушку, Катрин, нашу маму, так родами и умерла. Ее отец Петр не выдержал такого удара, говорят, он очень уж любил свою единственную дочку, и тоже умер. Но незадолго до смерти спрятал все свое золото (а он был богатым человеком, держал когда-то две мельницы, три пекарни и одну кофейню) в склепе, по слухам как раз под каменным гробом Марты…»

Музейный человечек был таким противным, что Маша сразу же окрестила его про себя Циннобером. А уж мнения о себе был высоченного. Музейная крыса. Уродец. И вот с ним ей предстояло поговорить о семье Краушенбахов, о Марте, похороненной в родовом склепе, под гробом которой ее отец закопал золото, причем таким образом построить свой разговор, чтобы не особо и раскрываться. Кто знает, может, он успеет раньше ее воспользоваться ее историей, сам сможет разыскать клад и украсть его!

Зульштат — город небольшой, а потому и найти что-то в его архивах, по мнению Маши, было не так-то сложно. И помочь ей в поисках нужного склепа мог, конечно, только человек сведущий, вот такой вот Циннобер.

Строго придерживаясь принципа никогда не готовиться к важному разговору, а полностью положиться на судьбу, на случай, Маша наговорила ему что-то о своем желании узнать больше о своей семье, найти семейный склеп, и теперь, когда она вывалила все это ему на голову, ей оставалось только ждать, когда же этот Циннобер приведет ее к склепу Краушенбахов.

Оказалось, что Циннобер не так-то прост, больше того, он положил на нее глаз! Ей бы расхохотаться ему в лицо, когда он пригласил ее к себе поужинать, но тогда можно было бы испортить все дело. Поэтому она сдержалась, хотя и выразила свое недовольство в тот момент, когда он предложил ей в обмен на информацию ужин в его доме. Да что он может ей сделать, этот уродец? Изнасиловать? Вряд ли. Слишком хлипкий какой-то, несерьезный. Ну, поужинает она с ним, выпьет. В крайнем случае даст себя поцеловать. Не такая уж высокая плата за возможность увидеть семейный склеп, набитый золотом, своими глазами.

Маше и до этого приходилось иметь дело с разными мужчинами. Чаще всего она делала это по своей воле, то есть руководствуясь своим желанием. Иногда ее склоняли к этому, когда она бывала в сильном подпитии или под кайфом. Реже она отдавалась мужчинам, когда ей было что-то нужно от них. Список этих нужных любовников был небольшим и состоял в основном из преподавателей университета, где она училась на филфаке, да друзей ее отца, делавших ей дорогие подарки и помогавших в каких-то ее делах, проблемах. Такой легкости в отношениях с мужчинами ее научила одна подруга, крайне неразборчивая особа, для которой секс являлся необходимостью, без чего она просто жить не могла. Маша попала под ее влияние лет в пятнадцать и научилась у нее помимо всего прочего главному — оправданию своих грязноватых поступков и связей.