Грех и немножко нежно

— Я думаю, что рыбаки уже нашли труп, — сказал Ланг, тяжко вздыхая. Глядя на то, как ловко Кира накрывает на стол к завтраку, подумал, что он был настоящим идиотом, когда пренебрегал этой девушкой. И как бы все было хорошо и правильно, если бы не случилось того, что случилось. Если бы не появилась в городе эта Маша. Ланг рано или поздно все равно бы потеплел душой к Кире, оценил бы по достоинству ее пироги и варенье да и оставил бы ее на ночь. Потом снова и снова. Глядишь, и влюбился бы в нее по-настоящему, как в приятную женщину, хорошего человека и отменную хозяйку. Нет, полез туда, куда ему вход был запрещен. Студентка! Злобная, шипящая тварь, змея, которая так и норовила его укусить. Ему было стыдно признаться Кире в том, что он был даже рад, что Машу убили. Конечно, если бы он произнес эти слова вслух, то они прозвучали бы отвратительно, и Кира увидела бы в нем настоящего монстра, а то бы и вообще посчитала его убийцей… Зато из его жизни навсегда исчез человек, способный одним словом причинить ему боль, унизить. Вероятно, нашелся в окружении Маши еще один оскорбленный и униженный мужчина (хотя, может, и женщина), который оказался намного сильнее Ланга, решительнее, и пристрелил ее. Избавился от нее, как от заразы.

— Я тоже думаю, что нашли, — отозвалась Кира, ставя перед ним на стол тарелку с оладьями. — Да ты не переживай. На тебя никто не подумает. Мы с тобой уже говорили об этом.

— Послушай, ты теперь мне вроде как жена…

— Почему «вроде как»?

— Ну хорошо, извини. Жена. Так вот, значит, ты близкий мне человек и должна понимать, что я не декорация какая, а живой, реальный мужчина со своими проблемами и слабостями. А потому я стараюсь вести себя естественно, понимаешь? О чем болит, то и рассказываю.

— Ты боишься… — с пониманием закивала Кира. — Конечно. Но я же с тобой.

— И что?

— Во-первых, я могу обеспечить тебе алиби на весь вчерашний день. Скажу, что ты был у меня. Во-вторых, когда к тебе придут и начнут допрашивать…

— Как допрашивать?! — Ланг даже вскочил со своего места. — Что ты такое говоришь?

— Я говорю правду. Полгорода видело, как вы вместе с Машей ходили на кладбище, как она приходила к тебе в музей, думаю, что твои соседи подтвердят, что она бывала у тебя дома. Поэтому будет вполне логично предположить, что рано или поздно следователь окажется здесь, у тебя, и начнет задавать вопросы. Вот к ним ты должен быть готов.

— И как я должен буду себя вести?

— Обыкновенно.

— То есть?

— Говорить правду. Все, кроме того факта, что ты увидел ее труп возле своей двери. Расскажешь, все, как было. Что она приехала специально в Зульштат, чтобы разыскать могилу своего родственника, доктора-гинеколога. Что попросила у тебя схему немецкого кладбища. Говорю же, расскажешь всю правду. Конечно, ты должен будешь сильно удивиться, когда тебе скажут о том, что Машу убили. Ты должен выглядеть потрясенным! Здесь надо будет сыграть. Но этот неприятный момент продлится буквально несколько секунд, после чего ты снова вернешься к своему правдивому рассказу о Маше. Расскажешь, если спросят, конечно, о кладбище… Словом, повторяю, веди себя естественно и рассказывай все, как было.

— А про нашу с ней связь?

— А вот этого не надо. К счастью, у тебя в городе хорошая репутация, а потому никто и не станет предполагать, что между вами были отношения.

— Но она же была со мной незадолго до смерти… Экспертиза покажет, что она была с мужчиной.

— Да мало ли с кем она была?! Не станут же привлекать к экспертизе всех мужчин города, с которыми она встречалась или просто была знакома! А вот с тобой, запомни, она была просто знакома.

Ему было с ней хорошо. Она успокаивала его так, что он готов был поверить каждому ее слову. Действительно, ну кто может подумать, что между красавицей Машей и скучным музейщиком Лангом была близость? Да никто! Абсолютно. Другое дело, где взять внутренние силы, чтобы не переживать, чтобы продолжать жить нормальной жизнью и по возможности радоваться?

Вот оладьи. Они восхитительные, пышные, вкуснейшие! А как она умеет заваривать чай! Чудесный завтрак, и вообще все так красиво накрыто, словно он завтракает не у себя на кухне, а у Киры! И когда только она успела привести все в порядок?

Он смотрел на нее, на то, как она двигается, и его охватывало приятное чувство, вплоть до мурашек на голове. Четкие и в то же время плавные движения, решительные, уверенные и очень женственные.

И хотя в это утро он ну никак не был расположен к ласкам, он был бы счастлив, если бы Кира просто присела с ним на диван, обняла бы его, погладила по голове, как маленького. Стыдно, ужасно стыдно было даже думать об этом, но он так хотел, а потому, когда она подошла к нему, взяла за руку и легонько так потянула за собой в комнату и усадила на диван, у него голова закружилась от удовольствия.