Грех и святость русской истории

Короче говоря, перед нами факт, не подлежащий сомнению: мы совершенно не в силах дать себе объективную оценку даже в самых очевидных ситуациях. Если мы отрицаем, наше отрицание носит безоглядный и безоговорочный характер. В чем причина? Должно же быть объяснение столь удивительному постоянству, которое никак нельзя признать случайным!

Почему мы так критически относимся к своему прошлому?

B. Кожинов: Русскую историю характеризуют резкие и всеобъемлющие повороты, когда все: вера, вкусы, образ жизни – бесповоротно и вдруг меняется. И в Смутное время, и в феврале 1917 года, и в августе 1991 года наше бытие (с лежавшими в его основании установлениями) рушилось прямо-таки подобно карточному домику.

В.В. Розанов констатировал в 1917 году с характерной своей «удалью» (речь шла о Февральском перевороте): «Русь слиняла в два дня. Самое большее три. Даже «Новое время» (эта «черносотенная» газета выходила до 26 октября 17-го года) нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь… Не осталось Царства, не осталось Церкви, не осталось войска… Что же осталось-то? Странным образом – буквально ничего».

А. Зименков: И про СССР августа 1991 года, перефразировав слова Розанова, можно сказать: «В течение двух-трех дней не осталось ни Союза, ни КПСС, ни присягавшей союзному государству армии».

В отсутствии плавного перехода от одной эпохи к другой «новая» Россия оказывается не в состоянии вобрать в себя ценности «Руси уходящей». Очередной победитель воспринимает прошлое как вещь, лишенную какого бы то ни было содержания и значения, да к тому же потенциально опасную, и решительно отторгает ее. Если же прошлое пытается отстоять себя, оно подвергается тотальному и, с позиции утверждающегося нового, оправданному уничтожению. Сегодня мы имеем редкую возможность воочию видеть, как вследствие мощнейшего «тектонического» социально-культурного сдвига между старой и новой жизнью образуется глубокая пропасть, и должно пройти значительное время, когда на следующем повороте истории отвергнутые ценности будут востребованы и осмыслены.

В. Кожинов: В движении посредством социально-культурных катастроф решительного отрицания предшествовавших этапов своего развития – своеобразие исторического пути России и ее культуры.

Наиболее глубокие разрывы у нас приходятся на время крещения Руси, монгольский период, царствование Петра I, 1917 и 1991 годы. Именно в эти периоды во всех сферах общественной жизни и культуры в массе своей надолго утрачивается способность к верному восприятию доставшегося от прежней эпохи «наследства».

Так, произведенный реформами Петра I переворот привел к тому, что к последней трети XVIII века, по данным Г.В. Вернадского, «было уничтожено четыре пятых русских монастырей… Из 732 мужских монастырей (не считая юго-западного края) оставлено 161; из 222 женских – всего 39… Это, – пишет Г.В. Вернадский, – был сокрушительный удар по всей исторической системе религиозно-нравственного воспитания русского народа… Роль суррогата Церкви в дворянском (отчасти в купеческом) обществе времен Екатерины стали играть масонские ложи…».