Грех на душу

По роду деятельности мне частенько приходилось сталкиваться с разными гнусными типами. Я к этому привыкла — стала почти нечувствительна к словесным оскорблениям, да и к физическому насилию отношусь достаточно спокойно, в панику не впадаю и всегда готова дать отпор. В этом плане я многое почерпнула у нашего Виктора. Поэтому и в тот злосчастный вечер восьмого марта мне удалось выпутаться. Хотя, надо признать, с таким законченным мерзавцем, как морской пират Пашков, мне еще сталкиваться не доводилось. Впечатление усугублялось тем, что с этим человеком мне пришлось, как говорится, преломить хлеб — сидеть за одним столом. Это всегда производит эффект — когда обнаруживаешь, что твой сосед по столу — свинья.

Не знаю, может быть, именно обильное питание так подействовало на бравого моряка или водка ударила ему в голову, но в тот вечер он буквально озверел. Конечно, сыграла свою роль и моя булавка, но я считаю, что ее роль была в целом положительной.

Тем не менее едва я успела дозвониться до Виктора, как мне опять пришлось спасать свою то ли жизнь, то ли честь — уже некогда было разбираться. Пашков выдернул из щеки булавку и выскочил из машины. Лицо у него, освещенное жутковатым светом ртутных фонарей, выглядело ужасно. Он непрерывно сыпал проклятиями и угрозами. Сейчас в его словаре самым приличным словом было «шалашовка». Нужно было бежать.

Для этого пришлось сбросить туфли — прекрасные вечерние туфли, которые мне было жалко до слез. При том, что на улице даже в них было довольно зябко, я же не рассчитывала, что мне придется разгуливать пешком. Вышло же так, что пришлось — и даже не просто пешком, а еще и босиком.

Ледяной асфальт обжигал ступни. Меня спас от воспаления легких только стресс — в моей крови было столько адреналина, а кровь так стремительно бежала по жилам, что простыть я не успела.

Как сказал поэт, я бежала быстрей, чем заяц от орла. Бог был все-таки на моей стороне. Мне удалось оторваться от «орла» уже на старте. Я перебежала через улицу, а Пашков чуть замешкался, пропуская одну из редких машин, которая, сверкая огнями и рыча, промчалась перед самым его носом.

Продравшись сквозь кусты, я влетела в сквер, тянущийся вдоль всего проспекта. Вокруг не было ни одной живой души. Сзади раздавался дробный топот каблуков. Я ринулась на заманчивый свет чужих окон. Говорят, моряки плохо бегают. Мне трудно судить — должно быть, Пашков давно не выходил в море и уже привык передвигаться по суше. Во всяком случае, у меня все время было ощущение, что он дышит мне в затылок.

Тем не менее, подгоняемая страхом, я успела добежать до жилых домов и нырнула в какой-то двор. Там я наугад выбрала подъезд и заскочила в него, стараясь не хлопать дверью. К мой радости, в подъезде было темно — хоть глаз коли. Прижавшись спиной к стене, я замерла и попыталась отдышаться.

В тишине я слышала растерянный топот во дворе — Пашков искал меня. Но в этом дворе было несколько многоэтажных домов — выбор получался слишком большим. Если Пашков не успел заметить, куда я нырнула, ему придется здорово потрудиться.

Вскоре я успокоилась и почувствовала, как стынут ноги.

Хочешь не хочешь, а нужно было возвращаться. Шагов во дворе я уже не слышала и решила выбираться: во-первых, ситуация теперь должна была стать более безопасной — я рассчитывала, что Пашков все-таки немного протрезвел, во-вторых, знала, что Виктор уже спешит мне на помощь. Ну и потом — я намеревалась вести себя предельно осторожно.

Надо было видеть, как я пробиралась назад — босиком, в полумраке, прижимаясь к стенам домов и прячась за деревьями. Маринка правильно сказала, что иногда нас можно назвать самыми подозрительными людьми в городе. Я-то уж точно в этот момент выглядела подозрительно.

Но все обошлось. Моряку или надоело шарить в темноте в чужом дворе, или он действительно протрезвел, но вскоре обнаружилось, что его и след простыл.

Ему даже хватило ума не трогать мою машину, хотя у меня были опасения, что из мести он решит ею воспользоваться. Но, наверное, собственность Пашков предпочитал уважать, понимая, что это может грозить статьей.

В общем, я успела добраться до машины и даже отыскать туфли, когда подъехал Виктор. Он притормозил рядом и заглянул ко мне в кабину.

— Ну чего? — сочувственно спросил он. — Погуляла?

У меня не было сил даже отвечать. О своих приключениях я рассказала всем после выходных, когда хорошенько отдохнула и пришла в себя.

В коллективе мою неприятность приняли близко к сердцу. Маринка с возмущением сказала:

— Какая-то дебильная семейка! Один телевизоры краденые скупает, другой лимоны каждый день жрет, третий вообще маньяк сексуальный! Но ты — молодец, не растерялась! Булавки — это самое надежное средство. Обязательно обнови запас!

Выздоровевший и бодрый Ромка с ходу предложил немедленно разыскать Пашкова и навалять ему как следует. Глаза нашего курьера горели при этом мрачным огнем. Я высказалась в том смысле, что Ромка сгоряча может моряка покалечить и испортить себе этим всю жизнь.