Грех во спасение

Маша опустила голову на колени, и усталость навалилась на нее непосильной тяжестью, смежила веки, притупила бдительность. Только на мгновение она позволила себе расслабиться, забыть об опасности, и это стоило ей свободы.

За спиной беглянки едва слышно хрустнула ветка. Чьи-то сильные руки подхватили ее под мышки и поволокли вниз по склону. Она вскрикнула, и в то же мгновение шершавая, без сомнения, мужская ладонь, отдающая конским потом и крепким табачным запахом, зажала ей рот. Девушка задохнулась и уже в который раз за эти дни потеряла сознание.

32.

Что-то холодное и влажное обняло ее лоб, тяжелые капли скользнули но лицу, и Маша попыталась поймать их губами.

В следующее мгновение мягкие и ласковые руки осторожно приподняли ее голову, и женский голос прошептал: «Пей, милая, пей!»

Маша открыла глаза. Над ней склонилась не кто иная, как Прасковья Тихоновна, и улыбалась во весь рот. Маша потрясла головой, предполагая, что казачка ей снится. Слишком уж нелепо было поверить, что она вдруг оказалась здесь, в сотне перст от Терзи, поила ее водой да еще и успевала при этом что-то приговаривать.

Но весело блестевшие хитрые глаза, полное рябое лицо, расплывшееся в довольной улыбке, не исчезли. Прасковья Тихоновна наклонилась еще ниже, отняла от Мишиных губ жестяную кружку и с облегчением вздохнула:

— Ну, кажись, взаправду жива твоя хозяйка, Антоша!

Из-за ее спины вынырнул Антон, небритый, в грязной рубахе. Он тоже радостно улыбался:

— Слава богу, Мария Александровна, а то мы уже и не чаяли вас увидеть! — Он быстро перекрестился и, склонившись к ней, прошептал:

— Право слово, если бы не Цэденка, сроду бы вас не нашли!

— Цэден здесь?!

Маша приподнялась с обрывка кошмы, на которой лежала, и с ненавистью посмотрела на бурята. В не менее грязном, чем Антонова рубаха, мундире, он сидел на корточках возле небольшого костра и блаженно щурился под лучами утреннего солнца. Но даже не это поразило Машу. Чуть в стороне за его спиной стояла Васена в мужской одежде. Одной рукой она удерживала в поводу гнедую лошадь, другой — рыжую, без всякого сомнения, принадлежащую казачке. Девушка с явной насмешкой оглядела Машу и отвернулась.

Маша с недоумением посмотрела на Антона, потом на Прасковью Тихоновну и тихо, постепенно привыкая к звукам собственного голоса, спросила:

— Как вы здесь оказались? И почему этот подлый шпион и предатель вместе с вами? — Она кивнула головой в сторону бурята.

Прасковья Тихоновна осуждающе посмотрела на нее, поджала губы, но ответить не успела. Антон ее опередил:

— Если бы не Цэден, казаки непременно вас поймали бы.

Это он вас первым в тайге углядел и сюда привез. Мы ведь уже третий день в седле. Тогда, в Терзе, на час всего с графом разминулись. Только к воротам подъехали, смотрим, Лукерья будто пьяная вокруг избы бродит, мы уж ее и так и этак расспрашивали, ничего не помнит, ну точно намять отшибло. Но, слава богу, Васена помогла. Случайно, говорит, видела, как комендант с приезжим офицером вас увозили.

А Лукерью Степка чубатый, знакомец наш давний, по голове оглоушил, когда она вас защищать бросилась, и Хватайке спину отшиб, собачин сын! — Антон нахмурился. — Мы-то их через два часа нагнали. Но столько охраны нам было не одолеть. А ночью нас нашел Цэден. Оказывается, он давно уже ехал по нашим следам, и если бы не встал на нашу сторону, то и нас бы уже солдаты повязали да и клетки посадили.

Как Дмитрия Владимировича. Цэден говорит, его так по личному приказу Мордвинова везут. Граф вроде только к телеге хотел его приковать, а комендант, вишь, распорядился, словно зверя лютого… И поляка убили, знаете, Мария Александровна?

— Знаю, — Маша перекрестилась, — царствие ему небесное! Но отольются этим палачам все наши слезы, непременно отольются! — Она задумчиво посмотрела на слугу. — Выходит, и Мордвинов здесь, в компании с Лобановым? — Это известие потрясло ее ничуть не меньше, чем сообщение графа о том, что Митю тоже везут в Иркутск. Оказывается, старый генерал, которого она менее всего считала своим тюремщиком, был в сговоре с государевым посланием. И не зря так ловко все было обставлено. И никакого похищения без ведома коменданта, на что она тайно надеялась, на самом деле не было. Прав был все-таки Митя, когда предупреждал ее о непревзойденной хитрости Мордвинова.

— Мордвинов сам-то в Читу ускакал и еще не знает, что вы в лагере учинили! — проворчала Прасковья Тихоновна и, поддерживая бережно Машу за плечи, помогла ей сесть на кошме. Осторожно приподняла со спины край сюртука и огорченно покачала головой. — Это что ж они с тобой утворили, девонька? Виданное ли дело, ни за что ни про что так спину исстегать! — Она оглянулась на Васену. — А ну-ка, достань пока мазь из мешка! — И пояснила уже Маше, когда девушка исполнила ее просьбу:

— Потерпеть придется немного, Машенька, пока раны буду от грязи промывать и повязку накладывать. Иначе на лошади не удержишься, а дорога нам дальняя предстоит.