Грех жаловаться. Книга притч с извлечениями из хроник

"...ангела вам хранителя и ангела утешителя. Писание сие для потомков назначено‚ история позабытых деяний‚ ибо толкование в книгах обретаемо: для ищущих правды‚ а не единой забавы. Бога ради‚ снизойдите к неразумию моему. Познайте из записей моих‚ что вы‚ далекие‚ обрели. Попечальтесь‚ что утеряли..."

НОЧЬ ПОЛНОЙ ЛУНЫ

1

– Не могу не поделиться‚ – сказал Караваев. – Возникшими у меня сомнениями...

Было лето.

Доспевала малина.

Грибов в лесу – ступить негде.

Светлые дни. Теплые ночи. Купания нагишом на прогретой отмели – раку не утонуть.

Мария Викентьевна разливала чай в беседке. Самовар в медалях попыхивал благодушно старым‚ заслуженным генералом. С крюка под потолком свисала до стола медная‚ начищенная до блистания керосиновая лампа – хвостом жар-птицы‚ освещая чашки с сахарницей‚ сливочные сухарики‚ слоёные пирожки на блюде. Книга лежала на скамейке‚ открытая на случайной странице: "Мария Викентьевна разливала чай в беседке..." Натужно гудели шмели‚ отлетая на заслуженный ночлег. Покой разливался по округе. Талица на бугре нежилась избами в нежаркой истоме. Луна обвисала за дальним лесом‚ отправляясь на неспешную ночную прогулку.

Верить в сомнения не хотелось.

– Не могу не поделиться... – повторил он упрямо.

Ему нравилась Мария Викентьевна. Его волновали пышные‚ тяжеловатые прелести. Его будоражило отсутствие мужа‚ который отошел ко сну после долгого именинного обеда.

Жизнь была хоть куда.

Случай представлялся исключительный.

Но истина – она дороже.

– Будет вам‚ Караваев‚ – с ленцой тянула Мария Викентьевна‚ помешивая ложечкой в стакане. – Вечно вы не о том...

Эта её ленца‚ хрипота с завлеканием‚ эти прелести‚ что отваливали тонкую материю и лежали вольно‚ напоказ – нет сил вынести!

Мешал только Викуша‚ настороженный и несговорчивый‚ что примостился за столом в недобром молчании‚ будто охранял маму от посягателя.

Викуше пять лет.

У Викуши день рождения.

Гости разъехались к ночи‚ много гостей‚ после обеда с купанием‚ накричавшись всласть‚ взбаламутив тихую их речку, наглядевшись на трескучие потешные огни. Остался один Караваев – крупный‚ упитанный‚ пышноусый‚ и ложечка беспокойно взвякивала в стакане у Марии Викентьевны.

Месяц завершал лето.

Год завершал столетие.

Время осмысливать прожитое‚ завершать задуманное, решаться на немыслимое на пороге туманных далей.

– Викуша‚ – пропела мама. – Пойди к себе‚ поиграй...

Полная луна явила наконец себя‚ подпираясь верхушками резных сосен. Будоражила и тревожила‚ манила и приневоливала в великолепии блистательного равнодушия.

Викуша – у него особенность. Викуша в полнолуние – прорицатель будущего‚ но этого никто не знает‚ а он тем более. Затихает вдруг‚ как леденеет‚ глаза округлые‚ в точку: Викуша не здесь. Видит он‚ как мама разоблачается‚ будто в купальне‚ обнажая перед Караваевым спелые свои красоты‚ говорит в задыхе и невпопад:

– Не стыдно‚ когда раздеваешься‚ а за тобой подглядывают. Стыдно‚ когда подглядывают‚ а ты плохо выглядишь...

Сморгнул с затруднением‚ прогоняя наваждение‚ и пошел в дом.

2

Папа у Викуши служил по почтовому ведомству.

Папа принес для сына карту империи и расстелил в детской комнате. Папа-выдумщик: вместо ковра.

Это была не вся империя. На всю недостало бы и гостиной. Лежала на полу почтовая карта со многими подробностями‚ от Зауралья и до Камчатки, огромная карта на плотной бумаге‚ наклеенной на холстину‚ и Викуша ползал по ней с нежного возраста‚ делал с упоением первые свои шаги. Сибирь – край студеный‚ не всякому его одолеть‚ но Викуша без спотыкания переступал через льды вековые‚ реки текучие‚ города поставленные‚ через кочевых и оседлых инородцев‚ с легкостью осваивал нехоженые пространства: плотность населения – ни единой души на квадратную версту. А счастливый папа‚ знаток географии‚ перечислял племена-народы‚ через которые Викуша перешагивал:

– Манси и ханты. Коряки и камчадалы. Эвены c юкагирами‚ селькупы‚ енисейские самоеды, ненцы и нганасаны... Гляди‚ Маша! – кричал папа в восторге от собственной выдумки. – Его шаги – великаньи! Душа станет великанья! Мысли! Созреет для великих дел!..

Викуша уродился таков: тих и податлив. Папа прозывал его "мягким знаком"‚ желал сыну мужества с упорством для обережения от "твердых знаков"‚ подстерегавших за углом‚ а потому вывозил карту на дачу‚ чтобы Викуша не позабыл за лето прежние великаньи привычки. Играть в солдатики на Среднесибирском плоскогорье. Кувыркаться с Кутей на Верхоянском хребте. Задрёмывать на Западно-Сибирской равнине‚ ногами в Карское море.

Пока Кутя была щеночком‚ коробка от маминых туфель стояла на острове Врангеля‚ где Кутя дремала‚ сладостно повизгивая во сне. Когда подросла, подстилка лежала на полуострове Таймыр. Вошла в силу – спала там‚ где придется‚ кроме Чукотского полуострова.

На Чукотку Кутю не допускали. На Чукотке стоял шатер из оленьих шкур. Внутри горел огонь. Дым выходил наружу через отверстие в потолке.