Грехи

Доктор был, но все вероятности, разбужен тем или теми, кто вломился в его жилище между полуночью и пятью утра. Эрон Грант, сын покойного, сказал, что разговаривал с отцом незадолго до полуночи. Они договорились порыбачить пару часов до того, как у доктора Гранта начнется прием в девять утра. Эрон сказал, что, когда приехал к отцу, задняя дверь дома была открыта, а отец лежал на полу в кухне мертвый, с двумя огнестрельными ранами в груди. Хотя ясно, что ничего из дома не похищено, так же ясно, что доктор Грант застал врасплох его или их во время нападения на его собственность.

– Проклятие! – выругался Скутер, снова швырнув карандаш в стену. Он давал клятву защищать жителей Сент-Джоуна, а вместо этого защищает только самого себя. Пять человек мертвы, а его беспокоит собственная репутация. Он сжал голову руками и заплакал – такого с ним не бывало с того дня, когда он пообещал жениться на Элти.

Глава 5

На ежегодном празднике в «Кантри Клаб» Сент-Джоуна обычно присутствовало около трехсот человек. Это был один из тех редких случаев, когда здесь собирались семьи, а не только члены клуба. Как правило, семьи приезжали вместе, а затем расходились – дети шли в бассейн или комнату для игр, а родители отправлялись выпить или сыграть партию в гольф. Однако в этом году семьи не образовывали обособленные группы, а объединялись с какой-нибудь другой семьей. Все обсуждали последнюю трагедию – убийство доктора Джейiона Гранта.

Когда семья Кэссиди вошла в зал, до них долетели обрывки разговора о смерти врача.

– Говорят, в него стреляли трижды:

– Правда? А я слышала, что только дважды. Но в любом случае, интересно, зачем вору понадобилось тратить столько времени? Я имею в виду, почему просто не выстрелить и убежать? На его стороне был элемент внезапности.

– Говорю тебе, Скутеру пора принять крутые меры против преступности. Бог знает почему мы позволяем какому-то Тому, Дику или Гарри приезжать сюда. Должен быть какой-то способ защитить туристов.

– Мы же не знаем, был ли это приезжий?

– Неужели ты думаешь, что это мог быть один из нас?

– Не из нас, дорогая. Но это вполне мог быть кто-то из Сент-Джоуна. У нас слишком много бедных. Разве ты забыла, что всего четыре недели назад какой-то парень был арестован за нарушение границ владений Джейсона? Не исключено, что это один и тот же человек.

Эрика вздрогнула.

– Это жутко, правда? – обратилась она к родителям.

– Да, – согласился Лоуренс. – Но следует все видеть в истинном свете. Один грабитель еще не означает, что мы все в опасности.

– Верно, – поддержала его Линда. – Джейсон жил одиноко на своем участке. – Она энергично потерла руки и оглянулась по сторонам. – Сегодня здесь чувствуется непорядок, да? Мне хотелось бы, чтобы праздник отменили. Сегодня у всех не праздничное настроение.

– Да, но этому есть разумное объяснение. Это День памяти, и, думаю, Ронда была права, настаивая, чтобы его не отменяли. Джейсон хотел бы, чтобы все по-дружески собрались вместе и помянули его.

Эрика больше не обращала внимания на разговор, она увидела Боу с сестрой и родителями. Когда он обернулся к ней, она улыбнулась ему, слегка помахав рукой вместо приветствия, и пришла в волнение, когда он подмигнул ей и, сказав что-то семье, направился к ней.

Боу вежливо поздоровался с ее родителями и, улучив момент, отвел девушку в сторону, чтобы сказать, как она прекрасна.

– Каждый раз, как я вижу тебя, ты становишься все прекрасней, Блю.

Она смутилась от произнесенного им ее второго имени, прозвучавшего довольно интимно, и от самого комплимента.

– Спасибо, – ответила она, с улыбкой глядя в его темные, глаза, и кивком указала на его семью. – Петит тоже прелестна, мне нравится ее новая прическа.

Боу посмотрел туда же и покачал головой. Его сестра была настолько же маленькой, насколько он был большим. Ей соответствовало ее имя Петит – маленькая. Все ее черты были мелкими, исключением были глаза, которые казались огромными бутонами и выглядели еще крупнее благодаря гладким, коротко постриженным черным волосам, обрамлявшим крошечное личико. Сегодня на ней были абрикосового цвета шорты гармонирующие с желтой рубашкой, удачно оттенявшей ее красивую оливковую кожу под стать ее семнадцатилетнему возрасту. Очевидно, одежду выбрала для нее мать, так как сама Петит редко одевалась во что-нибудь иное, кроме изодранных джинсов, изношенного бумажного свитера или грубых черных мотоциклетных шорт и пляжной майки-топ. Заметив на ней сережки, Эрика улыбнулась. Бунтарством Петит были огромные серьги, которые болтались в ее ушах и отражали ее склонность к эксцентричности: с левой мочки свисал двухдюймовый скелет, а правое ухо похвалялось миниатюрным гробом.

Боу кивнул: