Грехи ассасина

Ракким и Лео прибыли в Кеннер сутки назад. Городок крохотным пятнышком притулился на берегу залива. Из общественных заведений здесь имелись только дешевые пивные да притоны для искателей, живших за счет добытых в затопленном городе разнообразных ценностей. В Кеннере оказалось довольно много людей с ошейниками. Кабальные приводили в порядок лодки или работали грузчиками. Никто не обращал на Лео ни малейшего внимания. Уже вечером Ракким угощал пивом кое-кого из членов команды Мозби — крепких ребят с просоленными лицами и руками. Бывший фидаин заявил, будто хочет нанять их вместе с боссом. «Я слышал, вы — самые лучшие». Команда кивнула, заказала еще пива, а потом сообщила, что Джона нет в городе и неизвестно, когда он вернется. Всего несколько часов назад мнимый работодатель проводил домой тощего каджуна по имени Хэмптон, замещавшего Мозби, который поведал ему о четырех вооруженных мужчинах, остановившихся в доме босса на берегу Синей заводи. Они называли себя солдатами и явно были не местными. Вполне возможно, они вообще были янки, судя по тому, как они жаловались на погоду и насекомых. Хэмптон и команда, конечно, решили бы проблему, солдаты они или нет. Они бы выгнали их и из дома, и из города, но Аннабел сказала, что ей не нужны неприятности. А еще она сказала, что сам Джон попросил их не приближаться к его дому и обещал вернуться до начала сезона ураганов.

Ракким тихонько обогнул переделанный под жилье амбар. Ветер в баньянах и то производил больше шума, раскачивая свисавший с ветвей испанский бородатый мох. Глядя на него, Ракким представлял себе средневековые турниры, несущихся во весь опор рыцарей с направленными строго вперед копьями. Древние войны, древние воины, древняя тактика. Безрассудно храбрые лобовые атаки. Выживали осторожные. Вероломные торжествовали.

Задняя дверь валялась в траве, сорванная с петель. Бывший фидаин подобрался ближе с ножом в одной руке и пистолетом в другой. Из проема доносился дружный храп. Он замер у входа. Пахло только людьми. Отлично. Незаметно подкрасться к животному намного сложнее. Быстро заглянув в помещение, Ракким подался назад. Три человека. Двое спали в глубине на соломе. Возле самого дверного проема устроился мускулистый горец с ожогом в половину лица. Только он лежал на матрасе. Ясно, кто из них лейтенант. Трое внутри, один на посту, всего четверо. Если, конечно, Хэмптон не ошибся.

В соседнем строении зажегся свет. Ракким замер. Через несколько секунд он проделал обратный путь, тщательно заметая следы. Дрожащий от холода Лео лежал там, где его оставили. Толстяк даже не заметил возвращения бывшего фидаина. Не проронив ни слова, Ракким направился к жилой части дома.

До него доносился звон столовых приборов, грохот кастрюль и сковородок. Он заглянул в окно. Аннабел Мозби стояла у плиты. Кроме нее, на кухне никто не присутствовал. Забранная сеткой дверь в боковой стене оказалась заперта, однако тонкое лезвие фидаинского ножа легко поддело защелку. С пружиной пришлось повозиться. Она заржавела из-за влажного воздуха. Ракким прислушался к движениям Аннабел на кухне, изучил их размер и темп, который она бессознательно установила для себя, перемешивая деревянной ложкой в толстом глиняном горшке что-то густое. Затем раздался звук воды, льющейся в металлическую емкость. Бывший фидаин впитал ритм, добившись полной синхронности движений, и толкнул дверь в тот момент, когда литая кастрюля скользнула по решетке над горелками. Сетчатая створка тихонько скрипнула, закрываясь за ним, но Аннабел ничего не услышала.

Ноги ступали по кипарисовым доскам, а ноздри улавливали запах жареного бекона и печенья из кислого теста в духовке. Кто-то заворочался в соседней комнате, зевнул и повернулся на другой бок, шурша простынями. Наступила его любимая часть всех операций. Изучение распорядка дня. Проникновение на личную территорию. Слияние. Бесшумное, словно поцелуй. Суть подготовки воина-тени сводилась к способности, переняв манеры и поведение объекта, незаметно заполнить собой свободное место в его повседневной жизни. Пытаться кого-либо обучить подобному не имело ни малейшего смысла. Можно было лишь подстегнуть врожденную способность отключать на время собственное сознание, выходить за пределы своей личности.