Грехи ассасина

Уинтроп и Лео пили кофе. Резко вскочив, толстяк бросился к вошедшему Раккиму, обнял его и заплакал. Опрокинутый им стул загрохотал по полу.

— Что с ним? — Бывший фидаин взглянул на хозяина.

— Просто еще не успел стать бесчувственным.

— Маловерный! Зачем ты усомнился? — проворчал Ракким.

Он крепко прижал к себе Лео. Тот аж взвизгнул.

30

— Поверить не могу, что я проспал там четырнадцать часов. — Ракким вращал руль одной рукой. Пирамидка с глазом по-прежнему раскачивалась на зеркале. — Посмотрел на часы и решил, что еще шесть вечера.

— Мистер Уинтроп… Клайд и я не спали всю ночь. Ждали тебя, — сказал Лео. — Каждые полчаса кто-нибудь из нас выходил с фонарем к границе пожара и звал тебя по имени. Клайд первым сдался, сказал, что никто не может продержаться в дыму так долго, а я знал, что если кто-то и может, то… Я надеялся, что тебе повезет.

— Спасибо, Лео.

— За что? Я ничего не сделал.

— Сделал.

Румянец пополз от горла к щекам юноши.

Они уехали из Эддингтона после завтрака. Часа через два углубились в горы штата Теннесси. Окаймленная соснами дорога запетляла, то поднимаясь по склону, то ныряя во впадины.

— Перед отъездом из Сиэтла я изучил все файлы по поясу, — сказал Лео. — Секретные и открытые. Не нашел ни единого упоминания о Малкольме Крузе или Армии конца света.

— Если ты изучал справочные документы, то информация в них устарела, и вообще они надежностью не отличаются. Все будет в порядке, только веди себя так, как договорились.

Лео заерзал на сиденье.

— Клайд назвал Круза полным психом.

— Малкольм Круз считает, что его коснулась десница Божья. — Ракким усмехнулся. — С этим я справлюсь. По крайней мере, мне так кажется.

— Расскажи еще раз, что ты увидел в церкви. — Юноша смущенно засопел. Бывший фидаин явно не хотел касаться данной темы. — Прошу тебя.

— Там было, — Ракким задумался, подбирая нужные слова, — тихо. Не было ни времени, ни страха. Только всепоглощающее чувство покоя. Возможно, мне так показалось, потому что снаружи бушевал огонь, вокруг все затянуло дымом, а она была словно идеальный оазис. Убежище. И пахло приятно. Мне приходилось бывать во многих церквях и во многих мечетях. Они всегда полны разговорами о Всевышнем, но, кроме разговоров, там ничего нет. Никакого Всевышнего. А в этой маленькой церкви… мне показалось, будто Он ушел туда, когда увидел, во что превратился мир.

Лео кивнул.

— И что…

— Не хочу говорить об этом.

— Покажи руку.

Он показал. Хотя у фидаинов любая рана заживала довольно быстро, краснота и воспаление не могли исчезнуть за считаные часы. Тем не менее его ладонь украшал лишь бледный шрам с четким отпечатком распятия.

— Болит?

Ракким не ответил.

— Когда мы ехали в Эддингтон, ты сказал, что большая ложь должна состоять из трех частей, чтобы стать убедительной, — произнес Лео. — Монета Иуды — одна часть, клеймо на твоей ладони — вторая, а третья? Чем еще ты собираешься убедить Круза? Кажется, ты тогда начал отвечать, но я заснул.

— Собственным шармом и исключительной индивидуальностью.

Толстяк потер виски, словно у него разболелась голова.

Они обогнали семейный фургон с номерами штата Джорджия. Дети махали им с заднего сиденья, пока мать не подняла защитные экраны. В зеркало заднего вида Ракким увидел, как отец остановил машину у обочины.

— Мы с Клайдом, пока ждали тебя, просмотрели геологические карты Эддингтона, — сказал Лео. — Местность, на которой он расположен, оказалась весьма интересной. Много разломов и каверн, заполненных природным газом. Скорее всего, не стоило добывать здесь уголь.

— Слишком поздно что-либо менять.

Дорога петляла у подножия гор. Далеко внизу голубой лентой извивалась река. За ней тянулась сплошная вырубка. Третья по счету, начиная с Эддингтона. Ракким не видел ни одного дерева, лишь пни усеивали склоны. Лес шел на экспорт в Индию или Южную Африку. Процветающий средний класс Мандела-Сити неожиданно воспылал любовью к красивой древесине пекана, ясеня и гемлока. Кроме того, у него проснулся вкус к зеленым лужайкам и розариям. Громадные участки вельда скупались под застройку. На мебель и отделку каждого дома уходили кубометры ценных пород дерева, а газоны перед ними орошались из водоема, некогда называвшегося Танганьика. Великое озеро пересыхало, зато на территории пояса оставалось еще много ресурсов. Лес Аппалачских гор, природный газ Техаса и Луизианы, арканзасские опалы. Огромные территории южной части Джорджии оказались непригодны для проживания из-за бесчисленных карстовых воронок — столько оттуда вывезли белого известняка. Около десяти лет назад китайцы вдруг помешались на коллекционировании певчих птиц, и десятки местных видов успели практически исчезнуть. Все на продажу.