Грехи Брежнева и Горбачева. Воспоминания личного охранника

«Центральный Комитет КПСС еще и еще раз призывает всех к действию. Действовать, действовать и действовать – в этом залог успеха перестройки на нынешнем этапе» (11 апреля 1987 года).

«…для нас главное сейчас – действовать, и действовать энергично и целеустремленно» (14 июля 1987 года).

«Так что, с какой стороны ни подойди, время терять нельзя, надо действовать, и действовать решительно, повышать требовательность за решение практических вопросов, которые приобретают все более острый практический характер» (29 июля 1988 года).

«Надо действовать сейчас, действовать решительно…» (19 сентября 1989 года).

«Действовать решительно – с этим все согласны… Но нельзя добиться решительных революционных изменений, если мы не будем действовать последовательно, демократическими методами, шаг за шагом идти вперед, не сбиваясь ни в ту, ни в другую сторону, не замедляя хода, не останавливаясь» (19 сентября 1989 года).

«Теперь, как говорят, поумнеть надо всем, все понять, не паниковать и действовать конструктивно всем и каждому» (28 сентября 1989 года).

«Значит, надо действовать более решительно, ибо промедление будет обострять ситуацию в стране» (2 июля 1990 года).

«Поэтому нужно действовать сейчас так, чтобы использовать все шансы для перелома ситуации к лучшему и не допустить дальнейшего развертывания негативных процессов» (17 сентября 1990 года).

Такова летопись перестройки в изречениях ее автора.

Жизнь катастрофически катилась к полному развалу, к пропасти, а велеречивый лидер безостановочно повторял одни и те же обкатанные пустые слова. Уставшие и раздраженные люди, услышав его голос, выключали радио, увидев на телеэкране, выключали телевизор.

Людей раздражало и то, что в эти во многом пустые поездки Горбачев брал с собой супругу. Раздражало ее постоянное желание как-то выделиться, обратить на себя внимание – в манере одеваться, вести себя. Писем по этому поводу шло множество – в газеты, на телевидение. Кто-то из ближайшего окружения осмелился намекнуть об этом Горбачеву.

– Ездила и будет ездить, – ответил он резко.

Если не ошибаюсь, Ирина как-то тоже сказала матери об этом. И Раиса Максимовна с обидой пересказала мужу:

– В народе недовольны, что я с тобой езжу.

– Ну, что делать, на всех не угодишь. Кто-то недоволен, а кто-то доволен. На Западе же ездят с женами.

Опять – «на Западе». Нельзя голодного и раздетого сравнивать с сытым и одетым. Там куда меньше проблем, и если президент едет куда-то – один ли, вдвоем, он решает конкретные проблемы.

Кстати сказать, Раиса Максимовна в поездках находила себе дела: встречалась с представителями местных фондов культуры, заходила в провинциальные музеи, в которых висели плакаты еще брежневских времен. Какие-то вопросы по линии Фонда культуры она через Михаила Сергеевича, несомненно, решала, надо отдать должное. Другое дело, что она уже свыклась с ролью «первой леди» еще задолго до Москвы – в Ставрополе, в другой роли себя давно не видела и от рядовых людей была так же далека, как и ее муж. Она ярко наряжалась, случалось, меняла наряды по пять раз в день (правда, в зарубежных поездках, но советские граждане наблюдали это по телевидению) и не понимала, что при пустых полках в магазине, на виду у полунищих соотечественников лучше одеваться просто, но со вкусом.

…И манера разговаривать с людьми – поучающе-покровительственная. Медленно, со значением выговаривая каждое слово, с длинными паузами между словами, словно еще более подчеркивая значение каждого звука. Словно говорила с собственным народом через переводчика:

– Я… Хочу… Поблагодарить… Вас…

Да сказала бы просто: ‘Спасибо».

Куда проще.

Не говорила – изрекала.

На Северном флоте «первая леди» вступила на подводную лодку, что вообще-то совершенно исключено по старому обычаю моряков-подводников. И тут виновато морское начальство, которое так услужливо расступилось.

Случалось, Раиса Максимовна не ездила – когда было не до торжественных встреч и парадных приветствий, как, например, в Башкирии. Под Уфой произошла утечка газа, он скопился в долине, и когда шел поезд – рвануло. Страшная оказалась картина… Так же не полетела она в Спитак после землетрясения. Это были трагедии истинно всенародные.

Время, когда я испытывал гордость за лидера страны, сменилось временем, когда мне пришлось испытать боль, горечь и стыд перед людьми.

Мы направились в Белоруссию, в край поистине замечательных людей – трудолюбивых и терпеливых. По всей стране – смута, стрельба, кровь, национальные конфликты. А тут – тихо. Торжественная встреча в Минске. Торжественный президиум на сцене за столом, покрытым красным кумачом. В президиуме – ответственные товарищи в добротных костюмах с депутатскими значками на лацканах. В зале – опытные партийные аппаратчики. Обстановка в точности, один к одному, напоминает прошлые «застойные» времена, которые так нещадно подвергает критике Горбачев.