Грехи и мифы Патриарших прудов

В Коломне и по месту жительства подозреваемой в Голутвине удалось узнать и много, и мало в одно и то же время. Как на эти новости посмотреть.

Соседкой Лихотиной по лестничной площадке оказалась врач ветклиники, которая подтвердила, что четыре года назад Лихотина действительно работала в Коломенской ветлечебнице в качестве секретарши — вела записи и хранила документы. Ветклиника специализировалась на обслуживании фермерских хозяйств, птичьих ферм и местной свинофермы. Лихотина вместе с ветеринарами бывала там, порой закупала на фермах для себя мясо и субпродукты — она делала великолепную домашнюю колбасу. Соседка-ветеринар категорически отрицала, что Лихотина имела доступ к сильнодействующим лекарствам и никакие препараты из ветлечебницы не пропадали. Покинула она свою работу по состоянию здоровья. И тут соседка замялась, начала явно что-то недоговаривать. Ее попросили ничего не скрывать. И тогда она сказала, что Лихотина по неизвестной причине пыталась покончить с собой — открыла газовую духовку и сунула туда голову. Именно она, соседка, почуяла запах газа и подняла тревогу. Лихотину откачали. После этого она ушла с работы и, по слухам, месяц пролежала в областной психиатрической больнице.

Подняли медицинские документы в коломенской поликлинике: первая запись в карте — десятилетней давности. Судя по названиям лекарств, которые прописывали Лихотиной, ей требовались препараты, поддерживающие иммунную систему. Такие часто назначаются тем, кто перенес операции по пересадке кожи или пластические. Однако в больничной карте не было и намеков на то, что Лихотиной действительно делали пластику лица. В графе операции просто значилось: да, была хирургия.

В областной психиатрической больнице тоже подняли медицинскую карту — четырехлетней давности. Полковник Гущин зачитывал опергруппе диагноз по бумажке. Катя отметила, что за всеми длинными названиями скрывается в основном тяжелая депрессия. Кроме этого психиатр отметил «суицидальные наклонности». По словам больной, попытки суицида имели место и раньше, в молодые годы.

Вырисовывалась странная картина: четыре года назад сорокатрехлетняя Светлана Лихотина попыталась покончить с собой, попала в психиатрическую больницу, затем резко сменила насиженное рабочее место в офисе ветклиники в родном городе и предпочла более тяжелую работу, с долгими поездками на электричке в Москву, в качестве консьержки дома, где находилась квартира, принадлежавшая Регине Кутайсовой и ее семье.

Катя подумала, что Лихотина, столкнувшись с тяжелой депрессией, сначала захотела умереть. Суицид не удался, и она отринула от себя эту мысль, заменив ее идеей мести той, которую явно винила во всех своих жизненных бедах и уродстве.

Вроде бы логично, да? Но оставался открытым главный вопрос: была ли Светлана Лихотина той самой Жанет, облитой кислотой?

Полковник Гущин объявил, что вызвал к себе для беседы Регину Кутайсову. Она приехала в ГУВД одна. Сразу же после совещания ее проводили в приемную Гущина, а оттуда в кабинет.

Катя поняла: беседу с Региной Кутайсовой Гущин решил провести один на один. Доказательств самого нападения на Жанет они до сих пор не имели — уголовное дело не было найдено, в банке данных потерпевших Светлана Лихотина не значилась.

Регину Кутайсову не в чем было обвинить официально, Гущин и не собирался этого делать. Катя помнила то впечатление, которое произвела на него на Патриках красавица Регина. Знала Катя и то, что ей не суждено узнать, о чем станут говорить эти двое за закрытыми дверями.

Но как хотелось подслушать! Приложить ухо к замочной скважине! Увы, увы…

Беседа, содержание которой так и осталось для Кати тайной, не была долгой.

Полковник Гущин предложил Регине Кутайсовой сесть. Она держалась прямо и спокойно, но глаза ее покраснели от слез. Она была в черных брюках и черном шерстяном пончо, куталась в него зябко. И смотрела на Гущина выжидательно и печально.

— Как чувствует себя Грета? — спросил Гущин.

— Нормально в физическом смысле, рана, к счастью… — Регина не удержалась и всхлипнула, достала из сумочки бумажную салфетку. — Как подумаю, что могло быть, так и… Но она очень сильно напугана.

— Еще бы. Лихотина пыталась ее убить. А до этого сбросила на ваших дочерей цветочный ящик. Промахнулась.

— Она что, больная? Сумасшедшая? Что мои дети ей сделали?!

— Не дети, Регина. А вы. Так она считает, мне кажется.

Регина подняла на него изумленный взор. Гущин пытался понять — фальшивое это удивление или подлинное.

— Вы ведь часто с ней виделись, встречали ее? — спросил он.

— Конечно! Она три года сидела в нашем подъезде, дверь открывала. Мы, правда, тогда жили еще всей семьей на Новой Риге, но приезжали в квартиру. Потом Пелопея там стала жить. А после я Свету каждую неделю видела у Сусанны, она же ее домработница!

— Светлана Лихотина никого вам не напоминала внешне?

— То есть?

— Жанет, — полковник Гущин наконец произнес это имя.

Оно повисло в воздухе как зыбкий фантом.

— Кто? — спросила Регина.