Грехи и подвиги

Та провела его к другой башне, той, что очевидно служила донжоном с самого начала существования замка Вилрод, но была так же обновлена, как и его внешние стены. Широкая винтовая лестница освещалась довольно большими бойницами, выходившими во двор, а значит, прорубленными именно для освещения. По этой лестнице Эдгар и его спутница поднялись сперва в большой зал, наверняка служивший для пиров и собраний, но сейчас совершенно пустой. Молодой человек успел только заметить, что, в отличие от такого же зала в замке его отца, этот выглядит куда наряднее: распахнутые настежь высокие дубовые двери украшала тонкая резьба, резными были и протянутые под высоким потолком стропила, и рамы узких стрельчатых окон. Возле одной из стен высился роскошный очаг, из тех, что англичане прозвали каминами, с самой настоящей верхней вытяжкой. По стенам висели шпалеры итальянской работы, а пол покрывали нарядные ковры, напомнившие юноше о жилище Седого Волка. Самым необычайным было высокое окно в глубине зала – его украшал большой витраж, и солнце, проходя сквозь цветные стекла, бросало пестрые причудливые блики на стены и пол огромной комнаты.

Но приезжий рассмотрел зал лишь сквозь раскрытые двери. Его спутница поднялась на следующий этаж и провела Эдгара по неширокому коридору, от которого в две стороны вели две двери, тоже украшенные резьбой, но закрытые. Затем они миновали еще один пролет, причем здесь лестница шла уже не по кругу, а прямо, видимо, в самую верхнюю часть башни, которая, как успел заметить кузнец, завершалась круглым остроконечным навершием, блестевшим пластинами кровельного сланца.

– Миледи в часовне. Она приказала привести вас к ней, – повернувшись на последних ступенях лестницы, проговорила дама и отступила, пропуская Эдгара вперед.

Молодой человек хотел было спросить, кто именно – королева или принцесса отдала такой приказ, но его спутница достаточно поспешно стала спускаться обратно, очевидно боясь оказаться нескромной свидетельницей встречи своей госпожи и посланца короля.

Эдгар шагнул с лестничной площадки под арку невысокой двери и оказался в небольшом почти круглом помещении. Его скупо освещали несколько свечей, зажженных перед высоким каменным распятием, и узкая полоса света, который падал из единственной бойницы, расположенной почти на уровне пола. Часовня, в отличие от нижних помещений, была убрана просто и строго.

В самом центре ее, прямо перед распятием, стояла, сложив руки и склонив голову, женщина. От ее высокой, тонкой и грациозной фигуры, от ее позы, от светлого мрамора ее оказавшихся в луче света ладоней повеяло чем-то необычайным. Чем-то, чему Эдгар не знал и не мог знать названия – какой-то неведомой гармонией и одновременно странной силой, какой не бывает у мужчины, какая бывает у одной из десятков тысяч женщин.

Кузнец остановился, растерявшись. Что делать? Окликнуть ее? Но она молится… Однако стоять у нее за спиной и молчать еще невежливее. О, Господи, знать бы все эти правила рыцарской учтивости! А он о них только кое-что слышал! Не хватало только при первой же встрече обидеть принцессу! А в том, что перед ним именно принцесса Беренгария, молодой человек уже не сомневался.

– Здравствуйте, сир рыцарь! Благодарю вас, что вы поспешили. Я не ждала вас так рано.

Какой голос! От его звука Эдгар вздрогнул, словно нечаянно прикоснулся к раскаленному металлу. Женский и не женский голос одновременно. Он казался низким, почти как голос мужчины, но в нем было при этом столько музыкальной нежности, что звук его сразу завораживал.

Она обернулась. Свечи обрисовали контур ее гибкой фигуры, и юноша лишь теперь рассмотрел, что на ней синее платье с мягким белым воротом, и на голове – простое полупрозрачное покрывало, не скрывающее, а скорее оттеняющее высокий вал густо-рыжих волос, сзади заплетенных в косы и собранных в узел на затылке. Лицо, светлое, тонкое, с высоким лбом, небольшим твердым ртом и очень большими темными глазами, пряталось в тени покрывала, и он не смог рассмотреть его достаточно хорошо, но оно говорило воображению куда больше, чем взору…

– Я счастлив, что могу служить вам, принцесса! – воскликнул Эдгар, кстати вспомнив нужную куртуазную фразу и чувствуя себя при этом неловко, словно он втискивал ногу в чужой узкий и тесный башмак.

– Принцесса? – переспросила женщина, бросив на молодого человека взгляд, полный плохо скрытого изумления. – Вы что же… вы подумали, что я?…

И она вдруг рассмеялась таким звонким и чистым смехом, что уже исчезающая иллюзия вновь одурманила Эдгара. Он уже начал понимать свою ошибку, уже сумел всмотреться в неясное под сенью покрывала лицо, успел рассмотреть рисунок морщин вокруг огромных зеленых глаз и возле рта, чуть опустившиеся щеки. И все равно поверить было невозможно! Женщине, которая перед ним стояла, можно было и при самом ярком дневном свете наверняка дать от силы лет сорок пять!

Наверное, его лицо выразило все, что он в этот момент подумал. Женщина перестала смеяться, шагнула к посланцу и быстрым движением сбросила свое покрывало на плечи.