Грехи. Книга 2

– Видимо, сказывается война, – прошептала Элен. – Я знаю, как это важно – иметь семью. Зачем тогда так много работать, стремиться к успеху, создавать собственное дело, если не для того, чтобы потом передать все детям?

– А ты? Почему же ты столько работаешь, если тебе некому передать свою империю?

– Есть кому, – с гордостью произнесла Элен. – Моей племяннице. Она мне как дочь.

– А что плохого, если она унаследует и Фоллсворт?

– Ты не шутишь, Найджел? – Голос Элен дрогнул.

– Конечно, нет, дорогая. Без тебя… – Он мучительно подбирал слова. – Без тебя моя жизнь не имеет смысла.

И только его поцелуй заставил Элен поверить, что все слова любимого – правда. Она была на седьмом небе от счастья.

Элен погасила свет, собираясь лечь спать. Как же все хорошо! С самого приезда в Фоллсворт ее не покидала тревога, она все время ждала какого-то подвоха. Сейчас ей стало ясно: ничего плохого уже не случится.

В дверь вдруг тихо постучали. Найджел пришел разделить с ней постель! Стараясь сдержать волнение, она крикнула:

– Одну минуту!

Быстро включив ночник, она накинула на плечи пеньюар, пригладила волосы и поспешила к двери.

На пороге стояла герцогиня Фаркуарширская. Улыбка застыла на губах Элен.

– Простите, что побеспокоила вас, дорогая. – Герцогиня выглядела смущенной. – Можно мне войти? Мне хочется немного поболтать с вами.

– Пожалуйста… входите, – справилась с замешательством Элен.

Герцогиня вошла, и Элен закрыла дверь.

Глава 8

Отбросив одеяло, Найджел вскочил с постели и поднял голландские жалюзи. Яркий солнечный свет заливал парк.

Молодой человек порывисто распахнул окна, впуская в спальню солнце и прохладный утренний воздух. Он – снова нарушил правила Фоллсворта, согласно которым все окна в доме держались закрытыми, чтобы солнечный свет не испортил хранящиеся в нем ценности. Ему хотелось купаться в солнечном свете, хотелось, чтобы он наполнил каждую клеточку его тела. Жизнь прекрасна! С того самого дня, когда Элен, просияв, воскликнула: «Да! О, Найджел, да!» – теплое чувство бесконечного счастья переполняло его. Их взаимная с Элен любовь была дороже всех богатств Фоллсворта.

В это же самое время Элен смотрела в другое окно. На высоте двадцати тысяч футов над Англией. Далеко внизу под серебряным крылом самолета простиралось побережье. Тянущиеся вдоль пляжей волнорезы сливались в одну сплошную линию. Но вот побережье исчезло из виду, и перед ней открылась серая гладь воды. Она снова летела над Ла-Маншем.

– Вам что-нибудь налить, мисс?

Элен недоуменно посмотрела на склонившуюся к ней стюардессу, молча покачала головой и отвернулась. Солнце слепило ей глаза, мимо проплывала гряда облаков, но, глядя на них, Элен видела лишь спальню Фоллсворта и стоявшую перед ней герцогиню. А вот и она сама, охваченная внезапным ужасом.

– Пожалуйста… входите.

Герцогиня кивнула и вошла, окинув ее тяжелым взглядом своих аристократических глаз. Элен закрыла дверь.

– Присядете?

Герцогиня с царственным видом села на элегантный стульчик. Элен с тревожно бьющимся сердцем опустилась на другой. Интуиция уже подсказала ей, с какой целью пришла незваная гостья.

Та, вздохнув, посмотрела на Элен.

– Мой сын, – издалека начала она, – выразил желание жениться на вас.

– Да, – звенящим голосом ответила Элен, – мы любим друг друга.

– Это прекрасное чувство, – натянуто улыбнулась герцогиня. – Допускаю, что вы очень любите Найджела. – Она взволнованно взмахнула руками. – Мы, Сомерсеты, – древний род. Хочу надеяться, вы понимаете это.

Элен молча кивнула.

Виктория Холлингсворт Сомерсет была рождена от графа и названа в честь королевы. С детства ей внушали, что она должна сделать хорошую партию. Виктория вышла замуж за герцога не столько по любви, сколько из-за его титула. Это была весомая причина для брака. В их обществе любви не ищут. Любовь – удел черни. И герцогиня стала отличной хозяйкой Фоллсворта. Сейчас, впрочем, она питала искреннюю привязанность к старому герцогу. Так же искренне ей нравилась и Элен Жано. Она уважала всякого, кто постоянно трудился и своим трудом многого достиг, и ей вовсе не хотелось расстраивать Элен. Но она была хранительницей Фоллсворта и прекрасно знала свои обязанности. Имя Сомерсетов должно храниться как драгоценность, как все те богатства, что собраны в этом огромном доме. Еще ни разу королевская кровь, которая течет в жилах Сомерсетов, не была разбавлена выходцами из народа, и герцогиня призвана проследить, чтобы такого не случилось и на сей раз.

Задумчиво склонив голову, герцогиня вновь посмотрела на Элен:

– Скажите, дорогая, мой сын обсуждал с вами свое будущее?

Элен изо всех сил старалась казаться невозмутимой. «Его будущее. Об их общем будущем и речи нет. Все понятно».

– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите.

Герцогиня вздохнула: похоже, без серьезного разговора не обойтись.

– Тогда я сформулирую иначе. У моего сына есть определенные политические амбиции.

– Да, – согласилась Элен.

– И думаю, вы понимаете, что для будущего герцога подходящая партия – один из главных аспектов его жизни.

Элен почувствовала подвох и постаралась искусно обойти его: