Грехи людские

Маргарет Пембертон Грехи людские

Посвящается Майку – опять, как всегда

Поражение нуждается в оправдании, тогда как удача, подобно милосердию, покрывает грехи людские.

Адмирал Альфред Магон

Пролог

Швейцар в безукоризненной униформе с золотыми нашивками известного в Гонконге отеля «Виктория» распахнул стеклянные двери главного входа и почтительно приложил руку к козырьку. Элизабет, улыбнувшись в ответ, вышла на улицу. В этот ранний час все было подернуто белесой утренней дымкой. Солнце только-только взошло над горизонтом. Обычные для Гонконга суматоха и шум до поры до времени приутихли. Город Виктория[1] еще отдыхал, готовясь к очередному бурному дню.

Обтекаемый, с низкой посадкой спортивный автомобиль, который Элизабет взяла напрокат накануне вечером, стоял перед отелем, поджидая ее. Посыльный распахнул дверцу машины, убедился в том, что все на месте, и искренне пожелал ей хорошего дня. Когда она повернула ключ и завела двигатель, посыльный тактично отступил на полшага. Он наблюдал за тем, как она отъезжает, с непроизвольной почтительностью, такой же, что и на лице швейцара.

Ли Юпи было шестьдесят два года от роду. Более двадцати из них он служил швейцаром. Отель «Виктория» считался одним из наиболее престижных в мире, а Ли Юпи разбирался в действительно первоклассных заведениях. Элизабет, высокая, стройная и элегантная, со светлыми волосами, завязанными узлом на затылке, в белом льняном костюме исключительно простого фасона (единственными украшениями были кольцо на пальце левой руки и маленькие жемчужные сережки), прибавила газу, и машина, рявкнув мотором, сорвалась с места.

– Интересно, куда это она помчалась в такую рань? – удивленно спросил посыльный, вернувшись в холл отеля, уставленный цветами в горшках.

Ли Юпи пожал плечами. Он и сам понятия не имел. Разумеется, в этом было нечто странное, особенно если принять во внимание сплетни, достигшие его ушей. Такси из аэропорта резко затормозило у входа, и группа утомленных перелетом репортеров и фотокорреспондентов вылезла на свет Божий. Ли Юпи шагнул им навстречу и распахнул стеклянную дверь. Судя по обрывкам их разговоров, слухи и вправду подтверждались. Но в таком случае казалось еще более удивительным, что молодая англичанка встала и укатила ни свет ни заря.

Лежавшие на руле руки Элизабет мелко подрагивали. Она свернула на Чейтер-роуд, проехала мимо огромного рекламного щита с афишей своего вечернего концерта, который должны были также транслировать по телевидению. Элизабет понимала, что возвращение в Гонконг будет для нее большим потрясением, но ей и в голову не приходило, что душевное смятение окажется столь значительным, едва ли не физически ощутимым. Казалось, будто властная рука отбросила ее назад во времени. Или что она так и продолжала жить в прошлом.

Вчера она прилетела в аэропорт Кай так поздно вечером, и остров показался ей тяжелой громадой посреди черного, с шелковистым отливом, моря. Он светился мириадами огней и был похож на огромную рождественскую елку. Элизабет была рада тому, что никогда прежде не видела Гонконг с воздуха. В момент приземления никаких воспоминаний не возникло; она понятия не имела, как именно остров должен выглядеть днем, при свете солнца. Двенадцать лет назад, когда она впервые увидела Гонконг с палубы «Восточной принцессы», перед ней предстали серо-серебристые, рыжевато-коричневые, слегка посеребренные и серебристо-зеленые горы, испещренные ущельями и извилистыми долинами; их подножия были укрыты буйной растительностью. Пламенели усыпанные цветами деревья, их обвивал виноград, источали сильный аромат кусты гибискуса. Как же давно все это было... Еще до войны. До японцев. До Рифа.

Мчась по узкой, расцвеченной яркими красками улице, Элизабет безошибочно ощущала незабываемый запах Гонконга, который не спутаешь ни с каким другим. От этого запаха словно таяла граница между настоящим и далеким прошлым. Казалось, Элизабет вновь двадцать пять. Двадцать пять лет – и вновь она влюблена, так влюблена, что при воспоминании об этом ей даже стало трудно дышать.

Сжав руль так, что побелели от напряжения костяшки пальцев, она свернула в глубь острова, обогнула ипподром «Счастливая долина» и начала подъем по горному серпантину к ущелью Вонг Нейчанг, самому сердцу острова. За спиной Элизабет разворачивался захватывающий вид на город и залив Цзюлун. Перед ней, по мере приближения к ущелью, понемногу вырисовывались заливчики и бухты, которыми изобилует южное побережье острова, а также песчаные пляжи, переходившие в морскую гладь цвета индиго. Кроме ее автомобиля, других машин на шоссе не было. Элизабет резко затормозила, открыла дверцу и вышла на дорогу. Вонг Нейчанг! Каким мирным и безмятежным казалось это место, где когда-то происходила кровавая бойня, в которой множество людей было убито, а ранено и покалечено без счету.