Грехи в наследство

Объяснив Голубкину в двух словах, почему мне нужно срочно уехать и почему мы, соответственно, не поедем в ресторан праздновать помолвку, я, рассеянно выслушав в ответ замечание, что путевой жены из меня, скорей всего, не получится, без оглядки рванула к окружной дороге.

В Вуславль я, как и предполагала, приехала уже поздно вечером. Надутый Григорий сидел на лавке у барака и был сердит и хмур.

— Явилась все-таки? — хмыкнул он, не желая даже глядеть в мою сторону.

— Я же обещала! Извини, раньше вырваться никак не могла, — торопливо пробормотала я и, сочтя, что с извинениями покончено, перешла к делу: — Ну рассказывай, что интересного узнал.

— Поехали в одно место, там тебе все и расскажут, — хмуро процедил Гришка, не поднимая на меня глаз.

— Что за место?

— С Зинкиной школьной подружкой тебя познакомлю. Тут недалеко, — коротко проронил он и больше не сказал ни слова.

В ответ на все вопросы загадочно отмалчивался и многозначительно косил глазом в сторону. Помучившись с ним минут пять, я в конце концов плюнула на упрямого Гришку и сердито приказала:

— Лезь в машину. Дорогу показывать будешь.

Гришка сказал правду. Ехать далеко не пришлось. И если бараки сами по себе были не слишком веселым местом, то тот выселок, куда мы приехали, показался мне просто зловещим. На берегу озера притулились три древних покосившихся домишки. Вокруг ни деревца, ни кустика. Только поросшие сорняками огороды. Луна все вокруг заливает холодным светом, вдалеке на бугре кресты кладбищенские торчат, с воды сырой туман надвигается. И тишина, будто на краю земли находишься. Ни звука, ни человеческого голоса. Только стая ворон с криками над кладбищем носится. Жуть.

— Все, приехали. Тормози, — объявил Григорий, когда мы поравнялись с первым домом. — Жди здесь. Я ее сейчас позову.

С этими словами он выскочил из машины и споро засеменил к дому. Предполагая, что его отсутствие может и затянуться, я тоже вышла из машины и закурила. Как ни странно, мой прогноз не оправдался. Уже через минуту из дома появился сначала Гришка, а за ним женщина в линялом платье. Отбросив сигарету в сторону, я торопливо пошла им навстречу.

— Расскажи ей все, что мне говорила, — скомандовал Григорий, не дав нам даже поздороваться.

Женщина вытерла руки о платье и смущенно пробормотала:

— Да что я тебе такого сказала?

— Рассказывай, не тушуйся. Она ради этого из Москвы приехала.

Женщина пожала плечами и неуверенно начала рассказывать:

— Он меня про Зинаиду спрашивал. Мол, не видела ли кого с ней в тот день. И про папку упомянул. Видеть я никого не видела. Я и саму Зинку давно не встречала. А как сказал, что ее из-за папки могли убить, так я вспомнила... Знаю я, откуда та папка у нее взялась.

Женщина смолкла и робко посмотрела на меня, сомневаясь, что ее рассказ мне действительно интересен. Я в ответ ободряюще улыбнулась и ласково спросила:

— А действительно, откуда?

— Так ей Степка дал.

— Это она про Можейко, — пояснил Гришка, которому надоело быть молчаливым зрителем.

— Точно. Можейко, — согласилась женщина.

— А у него она откуда появилась? Если можно, расскажите подробно.

— Как мне говорила, так и ей все перескажи! — снова влез в разговор Григорий.

Женщина ответила ему кротким взглядом и покорно начала рассказывать:

— Ну лето было. Только-только каникулы начались... какой год был, не скажу, не помню, но нам тогда лет по четырнадцать было. Зинка уже вовсю со Степкой женихалась. Потому и ко мне прибежала, что Степана хотела увидеть. Ну сидим мы с ней на скамейке, Степку ждем, а тут и он сам бежит. Несется во весь дух и той папкой над головой размахивает. Подлетел к нам и кричит: «Глядите, что я у матери в сундуке нашел!» Сели мы вот тут на лавке, стали смотреть. Мне это занятие быстро наскучило, а Степка с Зинкой увлеклись. Степка ей вслух читает, а она внимательно слушает. Может, ради Степки интерес изображала, а может, ей и вправду любопытно было. Точно сказать не берусь. Зинка ведь смышленая была... Это потом, когда сильно пить начала, поглупела.

— Ты Зинаиду не хай! Она у нас теперь покойница, — сурово напомнил Григорий.

Женщина искоса посмотрела на него, но спорить не стала.

— Долго они так сидели. Все бумаги в папке листали и хихикали. А когда уходить собрались, Степка Зинаиде и говорит: «С собой забирай. Пусть у тебя полежит. А то мать найдет и обязательно отнимет».

— Думаете, он про папку потом забыл, и она у Зинаиды осталась? — спросила я.

— Наверное.