Грехи в наследство

— Слушайте, что вы меня своими благодеяниями попрекаете? — огрызнулся Можейко. Железный человек, а не выдержал упреков, сорвался. — Даром я, что ли, все получил? Да я вместе с тобой, Паша, эту партию строил! Только ты на трибунах стоял да речи толкал, а я по стране мотался и всю черную работу выполнял. Забыл, кто ячейки на местах организовывал, с администрацией местной контакты налаживал, спонсоров выискивал? А выборные кампании помнишь? Это не ты — я ночей не спал, по стране мотался, акции в поддержку нашей партии организовывал! И голоса избирателей я покупал! Все я делал! Хитростью, лестью, глоткой луженой! Как получалось, так и делал! Если б не я, не было б в помине никакой партии! У тебя, Паша, характера бы не хватило такую махину из ничего поднять! И деньги, что у тебя, Паша, в банках лежат, я заработал! Я, а не ты! Я своей шкурой рисковал, а ты их потом по иностранным счетам распихивал! Вот ты сейчас своими подачками меня попрекнул, благодетель. А сколько ты мне давал, помнишь? Крохи! А ты никогда не задумывался, что я чувствовал в тот момент? Ведь мне точно было известно, сколько ты взял себе, потому что это я добыл те бабки. Так что, если по справедливости судить, партия эта моя, а не твоя! Моими руками построена!

— Ты, Степа, подлец, — с тихой ненавистью прошептал Ефимов. — Неблагодарный, завистливый интриган! И всегда таким был! С детства!

— Какой пафос! — скривился Можейко и, язвительно прищурившись, спросил: — Выходит, я дрянь человек, а ты чистенький и непорочный? Может, тогда скажешь, откуда у тебя те дворянские побрякушки взялись?

Ефимов дернулся, как от удара, и побледнел, а Алла Викторовна с недоумением воззрилась на Можейко.

— Ты это о чем?

— О часах, кольце, запонках! — не скрывая злорадства, усмехнулся тот.

— Так ведь... они достались Павлу от матери...

— Это он тебе так сказал! Потому что лучше, чем есть, хотел казаться! Значимее! Ведь твой папаша его в упор не видел, за беспородного плебея, чуть не на помойке выросшего, держал. Не уважал он своего зятя, чего уж тут скрывать, и возможности это продемонстрировать не упускал. А наш Пашенька такого обращения не любит. Он у нас всегда первым должен быть! Вот и придумал красивую сказочку...

Тут у Ефимова окончательно сдали нервы. Подскочив к бывшему дружку, он вцепился в лацканы его щегольского пиджака и принялся трясти, приговаривая:

— Так ведь это твоя идея была! Твоя! Ты мне ее подсказал! И вещи эти проклятые ты мне принес. И историю ты придумал!

— А я и не отрицаю, — спокойно промолвил Можей-ко, брезгливо отцепляя пальцы Павла Юрьевича от своего пиджака. — Деньги были нужны, а из ценностей только эти побрякушки и имелись. Достались они мне по случаю, я ими не дорожил, вот и предложил тебе купить. А помочь, между прочим, хотел искренне. Видел же, как ты от высокомерия новых родственников страдаешь.

— Помочь! — взвизгнул Ефимов. — А цену по старой дружбе заломил такую, что я год с тобой расплачивался.

— Павел! Что ты говоришь? — простонала Алла Викторовна.

— Правду он говорит, — жестко оборвал ее стенания Можейко. — Что ты смотришь на меня круглыми глазами? Не верится, что наш идеальный, чистенький Паша на самом деле всего лишь мелкий и тщеславный лгун?

— Вот кто за всей этой историей с родословной стоял, — хмыкнула я себе под нос и уже во весь голос спросила: — Так это вы меня по голове стукнули, Степан Степанович?

— Глупости! — отмахнулся Можейко. — Зачем мне это?

— Так больше некому! Получив фото от Гаршиной, я тут же позвонила Алле Викторовне и поделилась с ней радостью. Она меня приглашала приехать, но я отказалась. Сказала, домой нужно, встреча с подругой назначена. Отлично помню, она тогда мне сказала, что немедленно все расскажет вам, Степан Степанович. Выходит, пока я домой добиралась, вы меня опередили. И когда я во двор вошла, вы там меня уже ждали. А я еще удивлялась, что за странный грабитель попался — на руке у меня кольцо с бриллиантом, дорогие часы, в кармане мобильник, деньги, а он забирает только фотографию. И заметьте, ведь здорово рискует, роясь в сумке рядом с моим распростертым на земле телом. Нормальному урке проще было ее просто с собой забрать.

Можейко посмотрел на меня с интересом и, скупо улыбнувшись, спросил:

— И почему же я сумку не взял?

— А тогда пришлось бы и вещи, принадлежавшие Денисову-Долину, забирать. А это в ваши планы не входило. Вещи должны были остаться у меня, чтобы расследование не прервалось.

— Не сходится, — покачал головой Можейко. — Если я был так заинтересован в поисках, зачем мне было красть фото?