Грехи волка

– Мне что-то не приходилось слышать, чтобы женщина на седьмом десятке стала жертвой преступления, совершенного на почве страсти, – с сомнением произнес он.

– Я не утверждала, что это было преступление на почве страсти.

– Во всяком случае, это вряд ли было что-то в таком духе, моя дорогая. Почему бы тебе не сесть, чтобы мы могли поговорить спокойно? – Чарльз указал на койку, где они могли бы усесться рядом, и сам первым последовал своему совету. – Что я могу тебе принести, чтобы облегчить твое пребывание здесь? Все, что разрешено, я сделаю. Я принес немного чистого белья из твоего дома, но его отобрали при входе. Тебе его, конечно, вернут в установленном порядке.

– Да, наверное, – кивнула сиделка. – А не мог бы ты попросить Имоджен выбрать для меня какое-нибудь туалетное мыло? От карболового у меня с лица слезла вся кожа. Это такая гадость!

– Ну, конечно! – обрадовался ее брат. – Уверен, она с удовольствием это сделает. Я сразу принесу его тебе.

– Может быть, его принесет Имоджен? Я была бы рада повидать ее… – Еще не закончив фразы, девушка уже поняла, что поступила глупо и что ничего, кроме новых страданий, это ей не принесет.

По лицу ее собеседника пробежала тень, а на щеках проступил легкий румянец, словно он почувствовал себя виноватым, не вполне, впрочем, понимая, в чем.

– Извини, Эстер, но я не могу позволить Имоджен приходить в такое место. Для нее это было бы ужасным потрясением. Она никогда не сможет его забыть и мысленно будет вновь и вновь возвращаться к этому. У нее начнутся кошмары. Мой долг – по мере возможности оберегать ее. И я постоянно стремлюсь его исполнять. – На лице мужчины при этих словах отразилось страдание, как будто и сам он в этот момент испытывал душевную и телесную боль.

– Да, это кошмар, – сдавленно проговорила мисс Лэттерли. – Меня он тоже преследует. Но я просыпаюсь после него не в собственной постели в уютном доме, где есть кому заботиться обо мне и оберегать от жизненных тягот. Я и наяву оказываюсь там же, и впереди у меня – долгий холодный день, а потом еще один и еще!

Лицо Чарльза замкнулось, словно он стремился защититься от непосильного груза правды:

– Я это знаю, Эстер. Но ни Имоджен, ни я в этом не виноваты. Ты сама избрала эту дорогу. Я сделал все возможное, чтобы тебя отговорить. Сколько раз я убеждал тебя выйти замуж, когда тебе делали предложения или готовы были сделать, если бы ты подала хоть малейшую надежду! Но ты не желала слушать. Боюсь, теперь поздно. Даже если все обойдется, о чем я не перестаю молиться, и ты будешь признана абсолютно невиновной, вряд ли тебе удастся найти достойную партию – разве что какого-нибудь вдовца, ищущего приличную женщину, чтобы…

– Я не хочу выходить за какого-нибудь вдовца, чтобы вести его дом! – воскликнула заключенная со слезами в голосе. – Уж лучше наняться в экономки… сохраняя собственное достоинство и право в любой момент уволиться… чем выходить замуж за человека, притворяющегося, что он тебя любит, а на самом деле желающего получить бесплатную прислугу. Мне-то нужна только крыша над головой и кусок хлеба!

Побледнев, Чарльз встал. Лицо его стало жестким.

– Очень многие семьи создаются по расчету. Со временем зачастую приходит и взаимное уважение. В этом нет ущерба для достоинства. – Его губы тронула улыбка. – Для женщины – существа, по твоим словам, столь практичного – ты слишком романтична. Ты – самое непрактичное создание, какое мне доводилось встречать.

Эстер тоже поднялась, слишком взволнованная, чтобы отвечать.

– В следующий раз я принесу тебе мыло. Прошу тебя… Пожалуйста, не впадай в отчаяние, – смущенно произнес ее брат таким тоном, словно говорилось это не столько от души, сколько по обязанности. – Мистер Рэтбоун – лучший из…

– Знаю! – перебила его сиделка, не в силах больше выносить его неискренности. – Спасибо, что пришел.

Чарльз шагнул к сестре с намерением поцеловать ее в щеку, но та резко отшатнулась. В первый момент он удивился, но тут же предпочел истолковать ее отказ как знак того, что он может наконец прервать как перепалку, так и сам его визит.

– До свидания… до скорого свидания, – проговорил он, повернувшись к двери, и начал колотить в нее, призывая надзирательницу выпустить его.

Очередной посетитель появился у Эстер лишь на другой день. На сей раз им оказался Оливер Рэтбоун. Девушка была слишком расстроена, чтобы обрадоваться его приходу, и это ясно читалось на ее лице. Едва успев поздороваться, она с тяжелым сердцем поняла, что и его настроение не лучше.

– В чем дело? – с дрожью спросила она. Ей казалось, что все чувства в ней уже умерли, и все же в эту минуту ее охватил страх. – Что случилось?

Они стояли лицом к лицу посреди беленой комнаты, всю обстановку которой составляли стол и деревянные стулья. Адвокат взял заключенную за руки. Это был не рассчитанный, а чисто инстинктивный жест, теплота которого лишь усилила тревогу мисс Лэттерли. Во рту у нее пересохло. Она хотела повторить вопрос, но язык не слушался ее.