Грехоборец

Штейна устраивал Адский Котел. Там на него не глазели как на диковинного зверя, не стремились накинуть поводок и не гнали прочь, боясь заразиться. Теперь установленный в гетто хрупкий порядок рухнул, словно пирамида в дженге, и кто-то за это в ответе. Он докопается до правды. В конце концов, не так уж и плохо, что его поставили нянчиться с этим сопляком Барретом. У Штейна созрели особые планы на его счет. Он станет разменной монетой в торге за информацию.

Баррет успокоился и вновь попытался встать на тореную тропу следственного процесса:

– Что же до имеющихся улик и подозреваемых…

– Срать на них! Мы пойдем прямиком туда, где можно найти единственные стоящие сведения.

– Куда же?

– Увидите.

– Детектив, вам когда-нибудь говорили, что вы – редкостная сволочь? – впервые парень выдавил из себя что-то не столь же постное, как церковные облатки.

Штейн хмыкнул:

– Еще и часа не минуло.

Баррет вздохнул:

– Мы с вами оба грехоборцы. Делаем богоугодное дело. Нам следовало бы довериться друг другу.

– Нет. Право, не стоит. Как не советую и вам, офицер Баррет, злоупотреблять излишним доверием к окружающим.

3

Угловатая и угрюмая в своей прямоугольной простоте древняя геотермальная электростанция, захваченная бесами и питавшая Иерополь энергией и теплой водой в обмен на еду и товары, осталась далеко наверху, раскинувшись вдоль линии разлома на верхних ярусах Адского Котла. Она была единственной причиной, по которой клирики Вышеграда еще не спалили здесь все дотла, залив склоны расщелины святой водой, елеем и желчью из вспоротых тушек сотен чертей, обретавшихся в разломе со времен штурма мейнфрейма Антихриста. За годы вынужденного сосуществования сложился хрупкий баланс карточного домика, но кто-то уперто расшатывал ситуацию, как гнилой зуб, требующий удаления. Слишком сильна была ненависть, выпестованная годами кровопролитной войны. Ее токсины отравляли город, лежавший под сенью Паргелиона.

Грехоборцы оставили электрическое сердце города позади. Их путь лежал прямиком в порочное лоно гетто, где приступы сладострастья перемежались с пьяными откровениями.

Клуб «Посмертие» собирал аншлаги на одном из открытых для обывателей уровней Адского Котла в тусклом полусвете, разгоняемом редкими огоньками немногочисленных люминесцентных уличных ламп, висевших над хлипкими, едва живыми мостками и переходами, зависшими над бездонной пропастью. Вокруг было полно людей из верхнего города. Здесь они сбрасывали напряжение праведной жизни и маски наигранного благочестия, оставаясь сокрытыми масками защитных комплектов. Они ступали неторопливо и осторожно в этой вязкой мгле. Завсегдатаев было видно за версту – те перемещались куда увереннее. Бесам же, копошившимся в тенях и нагонявшим жути на Баррета, в мгновение ока очутившегося по воле Штейна в бурном омуте своих ночных кошмаров, было вполне достаточно этого блеклого свечения призраков умирающего света. Для них он был ярче солнца. Бесовские зенки, как и прочие органы и системы, были существенно модифицированы относительно производных человеческого биологического материала, послужившего первоосновой для их создания. Антихрист, не склонный к моральным и этическим дилеммам рода людского, ратовал за адаптивность, приспособляемость и разнообразие, а также давал своим последователям полную свободу на соматические преобразования и аугментации. Чистота адамовой генетической линии своих последователей вместе с остальными схоластическими догматами всегда оставались для него пустым звуком.

Штейн с Барретом неторопливо продвигались по тропам и лестницам, отходившим от промышленного лифта, оставшегося здесь с незапамятных времен. Они покинули платформу, по указке Штейна соскочив на нужном этаже. Сам лифт продолжил свой долгий путь вниз, скрипя шестернями и стеная изношенными тросами. Бесы были не склонны следить за порядком в собственных угодьях.

Детектив ступал смело, ибо не единожды проходил этот путь во всевозможных состояниях, доступных его фантазии и кошельку. В отличие от Штейна, молодой грехоборец судорожно цеплялся руками за перила и натянутые вдоль склонов веревки, прежде чем сделать следующий шаг. Луч фонарика на его голове метался между покрытыми коростой ржавчины ступенями и курившейся паром вперемешку с сернистыми дымами бездной, открывавшейся по левую руку.

На одном из спусков Баррет запнулся и едва не свалился вниз. Реакции детектива позавидовали бы многие молодые грехоборцы. Он в последний момент схватил незадачливого офицера за шиворот защитного костюма и удержал его на самом краю.

– Осторожнее, парень. Такой чистенькой душе нечего делать на дне Адского Котла.

Баррет отпрянул от пропасти. Грудь так и ходила ходуном под защитным костюмом. Когда он отдышался, то не нашел ничего умнее, чем спросить:

– А что там?

– Где?

– На дне.

– Осколки божьей бомбы.

– Так этот разлом сотворили ангелы?

– А кто же еще?

– Зачем?

Штейн недоуменно уставился на Баррета:

– Вас истории совсем не учили, что ли?