Грехопадение

— Если я оставлю тебя у себя, — он провел нежным пальцем по моей челюсти, — ты будешь продолжать бороться со мной?

Я склонила голову набок, еще глубже погружаясь в его прикосновения.

— С каждым вздохом.

Секунды сменялись мгновениями, а мы стояли и смотрели друг на друга, как будто мир вокруг нас больше не существовал. Я не знала, что это было, но что-то сдвинулось между нами. Барьер, державший нас друг от друга, начал медленно разрушаться, и я не была уверена, радует меня это или пугает. Что мы обнаружим, когда барьер будет разрушен и останется лишь пыль?

Не отстраняясь, он стянул галстук со своей шеи и потянулся вниз между моих ног. Дыхание сорвалось с моих губ, когда я почувствовала мягкий шелк на своем теле. Его глаза не отрывались от моих, пока он вытирал меня своим галстуком, стирая остатки наших кульминаций. Его прикосновения снова подталкивали меня к этой чертовой грани, но прежде, чем я успела полностью поддаться, он отстранился и спрятал испорченный галстук в карман брюк. По моему телу пробежала дрожь, когда его костяшки пальцев коснулись моего обнаженного бедра, когда он опустил мою задранную юбку и, наклонившись, подобрал с земли мои порванные трусики, засунув их вместе с галстуком в карман.

— Рискуя испортить твое нижнее белье в будущем, я склонен попросить тебя больше его не носить.

Я поджала губы и наблюдала, как он застегивает брюки и ремень.

— Не думаю, что ты сейчас в том положении, чтобы просить о чем-то.

— И почему же?

— Ты хотел убить моего брата, так что считай отказ в просьбе легким наказанием.

Ухмыльнувшись, я повернулась и пошла к машине, не оглядываясь, чтобы убедиться, что он идет следом.

Припаркованный на обочине "Мазерати" идеально подходил своему владельцу. Создавалось впечатление, что тот, кто проектировал эту чертову машину, имел в виду Святого, когда делал ее. Соблазнительный стиль, роскошь и густой итальянский акцент, кричащий из каждого поворота. Неужели богатству этого человека нет конца? Как и его власти?

Когда я подошла к машине, Сэйнт схватил меня за запястье и рывком развернул к себе, прижав к груди. Я почти не дышала, а он впился в мой рот одним жестким и пьянящим, отчаянно сильным поцелуем. Его пальцы впились в мои щеки, когда он сильнее обхватил мои губы, удерживая меня на месте поцелуем, чтобы я не могла вырваться. Яростные прикосновения его языка к моему, то, как его рот практически поглощал мой, когда он искал мой вкус, заставили мои ноги ослабеть, а сердце забиться со скоростью света. В его поцелуе не было ничего нежного. Это была не любовь, не забота, не проявление привязанности. Это был акт жесткой страсти, чтобы показать право собственности. Чтобы взять и пометить, чтобы убедиться, что я знаю, кому принадлежу.

Ему.

Он оторвал свои губы от моих, его язык облизал то, что осталось от нашего поцелуя.

— Я еще не закончил с тобой, Segreto.

— Что ты имеешь в виду?

Он втянул воздух сквозь зубы.

— Ты сбежала от меня. Думаешь, я оставлю это безнаказанным?

При воспоминании о моем последнем наказании по телу пробежали мурашки. Я до сих пор чувствовала ожог кожи на своей плоти, просто думая об этом.

— Я не буду играть в твои сексуальные игры, Святой.

— А кто сказал, что я играю?

Я отступила назад, мои губы были нежными от его яростного поцелуя.

— Если бы я попросила тебя не причинять мне боль…

— Не надо.

— Что не надо?

— Не проси меня о том, чего я не могу тебе дать.

Я нахмурилась.

— Ты не можешь дать мне слово? Обещание?

Он прикусил нижнюю губу, и маска, которую он всегда носил, чтобы я не могла прочитать его выражение лица, вернулась на место.

— Не тогда, когда речь идет о том, чтобы причинить тебе боль.

Мимо проехала машина, звук которой нарушил тишину вокруг нас. Сэйнт обошел машину и остановился у двери со стороны водителя.

— Садись в машину, Мила.

Я посмотрела в его сторону.

— Ты настолько уверен, что причинишь мне боль, что даже не хочешь дать мне слово, что не причинишь? — Он не попытался ответить. Он просто смотрел на меня, не давая ответа, который я хотела услышать.

— Я не такая, как ты. — Я сплела пальцы и повернулась к нему лицом. — Я не такая, как ты, Святой.

— Это тот факт, о котором я прекрасно знаю.

— Ты хочешь, чтобы я стала такой же, как ты? Стала той, кто любит боль?

— Нет. — Он покачал головой. — Ты все не так поняла. Я не люблю боль. Мне нравится только причинять ее.

Мое сердце ёкнуло, и я задержала дыхание.

— Что он с тобой сделал?

— Кто?

— Твой отец. Он что-то сделал с тобой. Он причинил тебе боль. Я смотрела в его глаза, Сэйнт, и не видела ничего, кроме чистого зла.

Выражение его лица оставалось каменным, а глаза — бескрайним океаном бурных морей.

— Я впечатлен. Тебе понадобилось пять минут, чтобы понять, что мой отец — дьявол. — Он открыл дверь своей машины. — А мне понадобилось двадцать лет.